Крыса солнце жрёт. Книга 1

– Пока неизвестно. Вроде как официально о смерти не объявляли и нового барона не провозглашали.

– Знаешь еще какие-нибудь подробности всей этой истории?

Великокняжеский управляющий выложил все, что смог добыть своими расспросами. Кирилл снова задумался. Потом медленно произнес.

– Хм. А скажи-ка мне, мой друг, а можем ли мы отправить инкогнито послание одного содержания барону, если он жив, или другого содержания его наследнику, если Вук уже отдал душу Всемогущему? Естественно, никто не должен знать этого содержания, кроме адресата и нас.

– Можем, ваше императорское высочество.

– У тебя уже есть здесь надежные люди?

– Пауло – наш человек. Куратор также скоро будет нашим человеком. Как я и говорил, я служу вам исправно.

– Я всегда знаю это, я всегда помню это, Никитка. Ты – верный соратник, – Кирилл рода Громова допил вино. Рассвело. Наступил новый день.

Глава II. О жабе, жабятах и больном волке

Джон Вук стоял и смотрел на отца. Барон лежал в беспамятстве. Его била лихорадка. Тело было покрыто язвами. Как сказал главный придворный лекарь, мессир Корнелий Бром, раны в один момент странным образом перестали распространяться и кровоточить. Наоборот, потихоньку, они начали затягиваться и источать меньшую вонь. С того момента отец и впал в забытье. Джон потер рукой свой щетинистый подбородок, откинул сальные черные волосы назад и продолжал смотреть.

Он размышлял. Гонца отправила Кассандра, его мачеха. Значит она была уверена, что отец умрет. Но, странное дело, язвы начинают проходить. Может, ловушка? Нет, Кассандра была достаточно хитра, чтобы не угодить в ловушку. А эта странная болезнь? Все симптомы такие же, как и симптомы хвори, от которой скончалась эта тварь Изабелла! Похоже, ее все-таки отравили. И отца, видно тоже. А может просто странная и неизвестная зараза есть в наших краях? Джон волновался. И волновался сильно. Доверившись письму мачехи, они действовали непродуманно в отношении их братца. Не захотели марать руки в крови, а теперь, если отец выживет, то, что дальше?

Во-первых, они привезли с собой всю свою челядь назад, а это без малого два десятка человек. Нужно было сразу отправить их в хозяйские поместья за городом. Например, в поместье Родрика. Кассандра не пускала туда сына, поместье пустовало, можно было отдать приказ готовить его к тому, что сын барона скоро все же переедет туда жить и таким образом изолировать челядь. Потом уже, в случае необходимости, их передушили бы там, как только что родившихся котят. Теперь они разбрелись по городу, контактируют с другими людьми. А значит, слух о том, что Мейнхард продан в рабство может распространиться.

Во-вторых, если все же удастся справиться с этой проблемой, то Мейнхард все еще сопит в две дырки. Коли отец останется жив, а его поганый любимчик узнает об этом и каким-либо образом исхитрится передать ему весточку, то им придется совсем туго. А так можно было бы попробовать отбрехаться. Сказать, что волки сожрали его на охоте и тело не нашлось, или он просто пропал без вести. Уж если бы они убили его, то взяли бы с собой на это дело только самых проверенных слуг. Да они бы и втроем смогли его заколоть. Теперь ситуация была щекотливой, опасной и крайне неприятной. Их проклятая доброта сыграла с ними злую шутку.

А самое главное, что Джон был настолько уверен в смерти отца, что на вопрос мессира Логана Оукмана, генерала Особой гвардии, о том, где третий сын барона, первый наследник самонадеянно и властно ответил, что Мейнхард отстал от них в пути, где теперь шатается этот напыщенный болван никто не знает, да и не это должно волновать мессира Оукмана, а лишь охрана и забота об их отце. Как только генерал доложит барону, что Мейнхард пропал и достойного объяснения этому нет, Аластор Вук-старший, и без всяких слухов и откровений поймет, что дело нечисто.

Теперь Джон Вук нервно поглаживал рукоять своего меча. В голове промелькнула мысль, и он представил, как достает меч, сносит голову мессиру Корнелию Брому, который возился сейчас с больным, и точным ударом пронзает отцу сердце. Но отца любили и уважали, а его наследников нет. Разве что Мейнхарда за его страдания, причиняемые ему братьями, и за то, что он не задевал других людей, особенно тех, кто стоял ниже его. Он был строг, горд, гневлив, но никогда не являл жестокость и был способен на милосердие. Этими качествами не обладали ни Джон, ни Аластор, ни Родрик, впитавший в себя от первых двух только плохое. Кассандра Шульц дипломатично старалась не замечать влияние детей Вука и Мелинды Барр на ее собственного сына. Да и ее больше заботила вечная война с мужем, которая случилась после их разлада. Все ее мысли были поглощены тем, каким еще способом задеть барона или унизить Мейнхарда.