Крыса солнце жрёт. Книга 1

– Вы эту развалину называете поместьем? – вскинул брови ван Дорт.

– Ну, в общей гостинице вам понравится меньше, – обиженно надулся шериф.

– Хорошо. И что по поводу «поместья»?

– Я к тому, что из-за природы к нам как раз часто наведываются, – продолжил крохобор, – вы верно подметили, места уникальные.

«Жадный кретин!» – подумал Гвидо и посмотрел на Йо. Его помощник, видать, подумал то же самое.

– В общем, плату с каждого человека берем отдельно, чтобы поддерживать здание в более-менее приличном состоянии. Ведь другие желающие, которые мечтают посетить наши исключительные болота, тоже имеют право проживать в удобных условиях. Поверьте, большинство денег идет на периодический ремонт поместья и ни на что более. Погода, как видите, задает свой тон жизни.

– Черт с вами! Моя цель стоит этих денег. Но… Мы хотели бы в таком случае получить бесплатное питание в вашей таверне. Надеюсь, это не будет вам дорого стоить?

– Что вы? – загорелись глаза у шерифа. – Как можно? Но без пива и самогона.

– А чай-то у вас есть?

– Только вода.

– И все?

– Нет, пиво и самогон еще есть. Но их нам приходится закупать по бешеным ценам. Потому за них придется заплатить. А прекрасный завтрак, обед и ужин мы вам обеспечим, как почетному гостю. И без воды тоже не оставим. Кстати, самогон рекомендую. Такого вы нигде больше не встретите.

– Не сомневаюсь, – кивнул ван Дорт, но не стал уточнять у шерифа, почему больше нигде нельзя встретить самогон, который велленцы сами закупают.

На том и порешали. Купец с помощником поселились в «поместье» и жизнь потекла в Веллене своим чередом. Жители еще раз убедились, что в их селение заглядывают только люди не от мира сего и вскоре перестали обращать внимание на странных гостей. Ван Дорт и Йо посещали таверну «Бычьи яйца» каждое утро и вечер. От «великолепных» обедов (состоявших, как и завтрак с ужином, из утонченной в поварском отношении картофельной похлебки с плавающей в ней вареной морковиной, а также стакана воды) они отказались. Но вечером засиживались в таверне допоздна, общаясь о чем-то своем вполголоса. Люди более проницательные могли бы подумать, что приезжие ждут кого-то, но этот кто-то все не появляется.

В конечном счете, когда прошло уже больше месяца (а напомним, что в Веллене так долго никто не задерживался) даже самые бестолковые селяне стали коситься в сторону ван Дорта и Йо. И что они тут забыли? Коренные видали людей куда более странных, куда более опасных, но никогда и никто так долго здесь не гостил. Однако еще большее недоумение вызвал у жителей эпизод одного вечера, на котором мы и остановимся подробнее.

Ван Дорт и Йо, как завелось, сидели в «Бычьих яйцах», но в этот раз решили отказаться от традиционной похлебки и раскошелиться на более-менее приличную пищу. На столе стояли яичница, блюда, заваленные колбасами и хлебом, четыре кружки пива, свежие овощи и соленья, а также небольшой грязноватый графинчик, наполненный самогоном. Осушив очередные стопки с горячительным и как следует закусив, Йо придвинулся к Гвидо и прошептал:

– Ну что, сударь, точно уходим?

Ван Дорт, отправив еще один кусок колбасы в рот, многозначительно кивнул.

– Думаете, он не придет? – продолжил помощник купца.

– Нет. Не придет. А если и придет, то что? Я ему по временным рамкам гарантий не давал. Это вообще была моя добрая воля. Один месяц. Может быть, два. А уже прошло больше месяца. Поэтому будем считать, что я был честен с ним. Да и в конце концов, что мне ему сказать? Я не выполнил свои обещания. Не смог, но жду его здесь. Зачем? Чтобы он вскрыл мне глотку, если посчитает нужным? Да, наверное, поэтому. Раньше я никогда не был столь сентиментальным. Это все началось после того, как меня лишили глаза. Хотя я не раз бывал на грани смерти, но, видать, когда тебя пытаются убить, и это почти получается, то начинаешь смотреть на вещи несколько иначе. Ладно, не суть! А суть в том, что мы ждали, и он не явился. Так что теперь мы морально свободны.

– Я и до этого чувствовал себя морально свободным, – улыбнулся Йо. – Я, как вы помните, был вообще против появления здесь. И соглашусь с вами в том, что раньше склонности к подобным эмоциям я у вас не замечал.

Ван Дорт зло посмотрел на помощника единственным глазом.

– Вот когда тебе прострелят ногу так неудачно, что ты больше ходить нормально не сможешь, когда порежут лицо таким образом, что ты окажешься слеп на один глаз, тогда и будешь разглагольствовать!

– Раны бывают разные, – пожал плечами Йо. – Кому-то задевает сосуды и дробит кости. Вот и калека готов! А у кого-то, по счастливой случайности, пуля застревает в мясе, и стоит ее извлечь, как потом все быстро затягивается. Хоть в забегах участвуй!

Ван Дорт покраснел.

– Ты в последнее время стал совершенно невыносим. К слову, склонности к подобному ёрничеству с твоей стороны я тоже раньше не замечал.

– Все мы меняемся. Но, сударь, я верен вам. А это главное. Наступит еще эпоха и вашего торжества.