Крыса солнце жрёт. Книга 1

Главный лекарь узнал кое-что. Узнал давно и теперь был носителем этого бремени. Он бы, наверное, никогда и не поделился ни с кем своей тайной, так как сам не был до конца уверен. Но болезнь барона все изменила. И теперь вопрос стоял только в одном. Сможет ли барон выжить. Если нет, то это одно. Если да… То, о Всемогущий, это совсем другое дело! Мессир Бром старался проводить с Аластором много времени. Как можно больше. Тем более, что в этом не было ничего подозрительного, а главное – это еще было необходимо и с медицинской точки зрения.

Погода на улице удалась по-летнему хорошей. Было тепло, но не жарко. Заходящее солнце бросало в комнату свои последние в этот день лучи. Они скакали по комнате, отражаясь на стекле, доспехах и оружии, предметах из драгоценных металлов, которыми были богато обставлены покои правителя баронства Вуков. Целая плеяда взблесков и сияний устроила настоящее представление, кружась по помещению в своем удивительном танце. Но пляска их становилась все менее зажигательной и стремительной. Одного за другим, солнце забирало своих детей из комнат замка, уступая место царству ночи: темному, мрачному, полному тайн. Наступало время тихих дум и аскетического спокойствия для многих созданий этого мира.

В этот самый момент, мессира Корнелия Брома, вырвал из его мучительных дум хриплый и тяжелый, словно из самого пекла, голос:

– Во-дыыыы…

Главный лекарь подскочил от страха и посмотрел на ложе барона. Перед ним лежал живой мертвец. Бледный, осунувшийся, с полузажившими язвами, с окончательно поседевшей бородой и усами, Аластор Вук сначала приподнялся на локтях, а потом жадно протянул руку с ее длинными и тощими пальцами к Корнелию.

– Во-дыыыы…, – повторил барон своим страшным голосом.

Мессир Корнелий Бром был главным лекарем, человеком медицинского склада ума. Он достаточно быстро взял в себя в руки и справедливо рассудил, что живых мертвецов быть не может, какие бы о них сказки не пели, и что перед ним, пускай и в весьма плачевном состоянии, но оживший наконец барон. Все меры, предпринятые Корнелием, все же привели к тому, чего он так долго ждал. Да, барон совсем не выглядел бодрым и здоровым. Но сознание вернулось к нему. А раз так, то самое страшное для его здоровья уже позади. Бром схватил кувшин с водой, плеснул в металлический стакан и протянул своему повелителю.

– Держите, ваша светлость. Тут только треть стакана. Если хотите жить, то клянусь Всемогущим, вам придется довольствоваться этим. Либо прикажите меня казнить сразу, пока дар речи вернулся к вам.

Аластор Вук смотрел на главного лекаря дикими и непонимающими глазами. Но это продолжалось недолго. Корнелий удовлетворенно увидел проблеск некоего понимания действительности в лице барона. Наконец, Вук медленно и аккуратно поднес стакан ко рту дрожащими руками. Маленькими глоточками, наслаждаясь, Аластор выпил всю воду. После чего обессилено откинулся на подушки.

– Я у себя? – медленно, с трудом выговаривая слова, произнес барон.

– Да, в ваших покоях.

– Долго я провалялся?

– Достаточно долго, ваша светлость. Около полутора недель.

– Демоны меня разорви! Что это за болезнь такая? Последние мои осознанные мысли были о том, что я уже не увижу этот свет.

– Та же болезнь, ваша светлость, что погубила вашу вторую жену.

Барон с болью посмотрел на Корнелия.

– Как это могло произойти? – Аластор покачал головой. Слезы наворачивались на глаза. – Она. Теперь я. Ох, лучше бы эта зараза забрала тогда меня, но мою милую жену пощадила.

Мессир Корнелий Бром странно осмотрелся по сторонам. После чего пододвинул стул ближе к ложу барона, и, взволнованно, тихим шепотом произнес так, чтобы только Аластор слышал его:

– Эта зараза – не совсем зараза, ваша светлость. Изабеллу отравили. Тогда, девятнадцать лет назад. А теперь и вас.

Если бы у правителя баронства Вуков было больше сил, он бы взревел. Ослабленный, он смог лишь немного возвысить тон, но глаза его сверкали молниями:

– Что ты несешь? Я уже устал от этих слухов. Все это россказни! Но ты, человек науки, тоже ударился в этот бред? Да уж, многое изменилось за время моего беспамятства.

– Ваша болезнь есть борьба не с заразой, а с ядом, – невозмутимо продолжал главный лекарь. – И, если бы я в свое время не понял, что это яд, вы бы уже были двумя ногами в могиле. Еще пара-тройка дней, максимум неделя. И все бы кончилось навсегда, ваша светлость.

Барон очень пристально посмотрел на мессира Брома.

– Раз так, – тихо молвил он, – говори дальше.