Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

Войдя в двери кабинета глориоза, Мэдок ди Хенеке остановился на третьем шаге. Согласно этикета, первый уважительный поклон отцу, второй, легкий, едва обозначенный кивком головы, остальным. Говорят, он родился в этом доме. На втором этаже, в комнате над цветником. В час, освященный Кайраканом, на большой и широкой кровати, в специальном установленном для роженицы кресле без сидения. Так появлялись на свет многие Бекри. И поколение назад, и три, и шесть, восходя к далекому предку Энгусу Длинному Ножу. Но в отличие от своих братьев, Мэдок двенадцати часов отроду был изгнан из-под отчего крова. И его, орущий напуганный сверток, сердобольная нянька, тащила звездной ночью через столицу, в район Сломанных Мечей, под крышу полуразвалившейся хибары, к своему дальнему родственнику, Марчу ди Аё. Ветеран рейдов на чикошей, передвигался на костылях, предпочитал вино еде, и ходил по нужде под себя, когда не успевал до ночного горшка. Вот к нему и поселили Мэдока, несостоявшегося Бекри и канувшего в лету Хенеке в одном лице. Если ты не подох в младенчестве, можешь поблагодарить небеса. Но справедливей сказать спасибо тем, кто не пожалел тебе последний фолл на молоко, поделился куском хлеба, дал место у огня. Когда ты болел, облегчал, как мог твои страдания, когда плакал, вытирал твои слезы и сопли, когда ты делал первые шаги, поддерживал тебя. Спасибо им! Няньке, чье имя забылось и ветерану Марчу ди Аё, обозленному на весь свет калеке.

В малолетстве время не воспринимается. Ни физической единицей, ни божьим велением, ни прихотью Бытия. Вообще ничем! Его для тебя не существует. Но, тем не менее, ты растешь, ты вглядываешься в окружающие и пытаешься угадать свое место в этом мире. И если оно не по нраву, присматриваешь другое, ибо чего ты достоин, как не лучшего!

Юноша вспомнил, как однажды, над ним зло пошутил Аё, увидев препоясанным веревкой и заткнутой за нее деревянной палкой. Кир Мэдок!

- Убирать за инвалидом не малая доблесть. За горшки тоже положен рыцарский статус.

Тогда Мэдок захотел убежать из дома, в поисках лучшей доли, фрайх Аё удержал его.

- Там не лучше, чем здесь. Ты ничего не умеешь, мало что смыслишь. Тебя съедят. Здесь, по крайней мере, ты знаешь одного ста-рого пса.

- Ну и пусть! - не желал внимать Мэдок предупреждению и готовый прибить инвалида, если понадобится расчистить путь к сво-боде.

- Тебе опротивел я или ты хочешь перемен? - спросил его хитрый Аё.

- И то и другое! - признал мальчик.

- Давай поступим так. Я постараюсь не быть тебе слишком большой обузой, а в замен научу кусаться. Надеюсь, я не забыл, как это делается.

Мэдок принял соглашение. Наверное, потому что иметь свой дом и учителя не так и плохо. Большинство его ровесников в Сломан-ных Мечах не имели и этого.

Ты навсегда запомнишь тех, с кем рос. По именам, привычкам, обидам и мечтам. Их голоса снятся тебе. И не будет вкуснее уворо-ванных и разделенных поровну яблок, как не будет теплей костра согревающего тебя и их, и не достанется свободы большей, чем идти вместе на закат ли, от заката ли, под дождем, под снегом, под ветром или зноем. Сколько их осталось? Двое? Трое? Тех, кому навсегда ровня. С кем в уличных драках, держался плечо к плечу, а когда приходилось совсем туго и врагов было слишком много, вставал спина к спине. Твою и их жизни выводили одними чернилами на единых страницах книги Судеб. И там не было длинных строк. Никто не отпускал им и тебе долгого срока земного бытия. А когда высший промысел свершился, ты остался один.

В ту пору Мэдок не знал о своем происхождении. Нянька давно умерла, и они вдвоем с Аё жили на скудную ветеранскую пенсию. Потом на смертном одре Марч открыл ему тайну рождения и причину нахождения у него. Мэдок не знал радоваться или выть от зло-сти, поскольку происхождение обязывало другое положение в обществе. Марч прочел его мысли. Или угадал.

- Не стоит обольщаться, сынок. Если о тебе не вспомнили до сих пор, значит, крепко забыли. Или надеются, ты околел. Не осуж-дай и не огорчайся. Ты умеешь держать клинок, а это искусство востребовано под небесами во всех краях и уголках земли. Возьми жизнь на остриё. Мой тебе совет.

Все что он получил в наследство после смерти Марча ди Аё, меч. Децимийский добрый меч старой работы и крохотный клочок бумаги. Не рекомендация, а скорее просьба к старому другу пристроить Мэдока к делу. В бумаги он звался Мэдоком ди Аё.

- У старого блядуна был сын? - удивился получатель записки. Он был сух как старая береза и столь же крив и скрипуч.

- Я его приемыш.

- Интересно, чей же ты ублюдок? - усмехнулся будущий покровитель. - Раз Аё прикормил тебя

- Глориоза Бекри, - ответил Мэдок.

- Ух, ты! - загоготал тот. - Не всякий знает своего папашу. Обычно матери предпочитают называть выдуманные фамилии.

- Моя мать носила фамилию Хенеке. Как и я.

Получатель записки смял бумагу и выбросил её.

- Парень, мне не нужны лишние заботы. Я, конечно, кое-чем обязан Аё, но...

Тогда Мэдоком овладела необычное упрямство.

- Я, Мэдок ди Хенеке, и точка! Платите, раз обязаны. Марч завещал мне свои долги.