КРЫсавица (СИ)

Сначала меня это даже забавляло, но уже через час начало по-настоящему раздражать. Самым популярным человеком на балу стал сержант Гарсия, который приехал вместо коменданта и во всеуслышание по секрету объявил, что капитан Гонсалес ранен самим Зорро, а потому заперся у себя и строит планы отмщения неуловимому разбойнику. О планах коменданта я бы и сам с удовольствием послушал, но пробиться сквозь плотную толпу сеньорит, сеньор и почтенных матрон не смог бы даже легкокрылый мотылёк. К счастью, наконец-то вернулся Бернардо и жестом поманил меня за собой во двор, где меня с привычной мягкой улыбкой и благословением встретил падре Антонио.

— Падре, — я вежливо поклонился старому священнику, словно дикого скакуна укрощая собственное нетерпение, — я рад, что Вы приехали.

— По-другому и быть не могло, — падре Антонио ласково коснулся моей руки, — я всегда рад помочь тебе, сын мой. Полагаю, нам не стоит тратить время на разговор, который вполне можно отложить?

Я сверкнул благодарной улыбкой.

***

Каталина

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, головой я прекрасно понимала, что даже если так уважаемый Диего падре из страха, корысти или милосердия и согласится мне помочь, то вряд ли у него что-то получится. Сразу, по крайней мере. Головой-то я это всё понимала, а вот шальная надежда, вспыхнувшая подобно факелу в сердце, упрямо шептала: «А вдруг? А вдруг? Чудеса же случаются, так почему бы и нет? Диего же так верит этому священнику!»

Я пыталась задушить эту надежду, похоронить её под глыбами разумных доводов, утопить в болоте сомнений и задушить песками скепсиса, но она оказалась такой же упрямой и живучей, как русские витязи на поле брани. Любимое Ленкино сравнение, помню, оно меня всегда страшно бесило, а теперь, надо же, сама стала использовать!

Я недовольно пискнула, тряхнула головой и решила попробовать убежать от себя. Лучше гонять своё пушистое тельце по комнате, чем тревожные мысли в голове. Авось часть сомнений и печали во время марафона отстанут и забудутся.

Я уже тяжело пыхтела, словно американский полицейский, поднимающийся на третий этаж без лифта, когда звериная сущность радостно насторожилась: по коридору шёл Диего. И не один, а с каким-то старым, очень старым человеком. А этот священник, часом, не загнётся по пути в комнату? Его кондратий не хватит?

Дверь в комнату распахнулась так стремительно, что меня чуть не смело к стене словно сухой листок. Эй, осторожнее! Я сердито пискнула, и Диего моментально подхватил меня на руки, на миг уткнувшись лицом в пушистый тёплый бочок. Пахло от красавчика горькой смесью разочарования и обиды, щедро приправленной усталостью. Не поняла, он сейчас на балу или на войне был?

— Падре, позвольте Вам представить Каталину, — Диего бережно, словно я была редчайшим цветком, протянул меня морщинистому старику с такими прозрачными серыми глазами, каких я ни у кого раньше не видела. — Каталина, это падре Антонио, духовный наставник всей нашей семьи.

Угу, забыл добавить, начиная с предка-основателя.

— Раз знакомству, — падре с улыбкой взмахнул надо мной рукой. Надеюсь, благословил, а не проклял. — Осмелюсь заметить, Вы очаровательны.

А то! Обаяние прямо через край хлещет, и это вы меня ещё в хорошем настроении не видели. А падре-то о-го-го какой дамский угодник!

Я вежливо пискнула, чуть поклонившись.

— К сожалению, Каталину заколдовали, и она превращается в девушку только в свете луны, — Диего улыбнулся и чуть заметно покраснел, не иначе вспомнил моё превращение. — Падре Антонио, Вы сможете нам помочь?

На изрезанном морщинами лице священника не дрогнул ни один мускул. Вот интересно, падре благополучно ничего не услышал (а что, годочков-то немало, ещё первых апостолов, поди, застал!) или тут абсолютно нормально обращаться к священнику по поводу колдовства?

— Сеньорита, — от спокойного и благожелательного голоса падре у меня помимо воли шерсть на спине поднялась дыбом, — что именно сказала Вам та, что наложила на Вас заклятие?

Перед глазами моментально возникла старуха, бабка Марьяшки, такая же древняя и внешне совершенно безобидная как этот падре.

— Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, — прозвучал в ушах пафосный, чуть дребезжащий старческий голос.

Вот интересно, и что это означает? Какой смысл вкладывала явно рехнувшаяся на старости лет старуха в своё проклятие? На меня внезапно накатила свинцовая усталость. Всё напрасно, никто, ни Диего, ни прославленный падре, как его там, не смогут мне помочь, я никогда не стану человеком, так и останусь крысой. Так стоит ли трепыхаться, не проще ли подчиниться своей участи, а то и разом оборвать своё…

Диего резко дёрнул меня за хвост, заставив отчаянно пискнуть и оскалиться. Озверел?! Свой хвост отрасти, за него и дёргай!

— Не смей, — рассерженной коброй прошипел Диего, так при этом сверкнув своими глазищами, что я чуть не описалась от страха, — не смей опускать руки и сдаваться. Крысой ты будешь или нет, но я тебя не брошу!