Крыша мира

– Понятно… – нервно рассмеялся Бродяга. – Дети подземелья…

Белая пелена оседала, обнажая открывшуюся под сошедшим снежным слоем картину. Первое, что бросалось в глаза, – большая, покрытая облезшей красной краской буква «М».

Объемная, исполненная из металла, закрепленная на вертикальной бетонной плоскости. В центр огромного бетонного портала были утоплены мощные железные створы – со следами гари, выбоинами от снарядов, но все еще монументально мощные, самого неприступного вида. Кем бы ни были эти шаманы, отстаивать свои интересы они умели.

При виде открывшихся взгляду ворот Змей победно расхохотался, поднялся на ноги и стал отряхиваться, поглядывая на спутников.

– Я всегда говорил: лучший ключ от любой двери – это граната.

– Рано веселишься, – проворчал Бродяга. – Дверь еще не открыта. А теперь вообще вряд ли откроется.

– Что означает эта «М»? – спросил Игнат.

– «М» – значит метро, – ответил мерзляк.

– Метро? В горах? Откуда? – Игнат недоуменно пожал плечами.

– Метростроевцы туннели копали, – пояснил Бродяга. – И хорошо копали – снаружи не пробиться. Привет из светлого прошлого. Ну ладно, раз не открывают, уходить надо. Не то смертельную дозу хапнем… – Он запнулся, удивленно проследил взглядом за Змеем. Крикнул: – Ты чего? Совсем с катушек слетел?

Змей даже не обернулся. Он стучал кулаком в бронированную дверь. Звук получался приглушенный и тихий – толстое железо почти не реагировало на слабую человеческую руку. Занятие и впрямь не особо наполненное смыслом, так же как и хриплый усталый крик:

– Открывайте, сволочи! Я нашел вас! Вы от меня уже никуда не денетесь!

С тем же успехом можно было кричать и колотить в каменный склон по соседству. Даже Игнат, бледный от напряжения, нацелился в сторону отступления, время от времени посматривая на радиометр. Это еще хорошо, что дозиметра ни у кого не было, – наверняка на нем бы уже высветился неутешительный приговор.

И вдруг металл под руками Змея подался назад, «попятился», как в испуге, открывая вход в темный провал под горой. Потеряв под руками опору, посредник от неожиданности повалился вперед, упал на одно колено, снова вскочил. Заорал, обернувшись к спутникам:

– Ну, что я говорил! Нас услышали! И вовремя – у меня уже кончалось терпение…

* * *

Не такого приема они ожидали. Уже целый час сидели на гладком полу в ослепительно белом помещении, в котором невозможно было открыть глаза, не прикрыв их ладонью. Сюда они попали, едва вошли в узкую щель чуть приоткрытых механических ворот, которые немедленно захлопнулись за ними, как мышеловка. За спиной опустилась белоснежная перегородка, вспыхнул свет. И вот они в ослепляющем кубе, в котором не спрятаться от пронизывающих лучей непривычного спектра. В воздухе висел острый запах озона.

И до сих пор не появились хозяева.

– Что это, черт возьми, происходит? – закрываясь ладонями, рычал Змей. – Я не переношу яркого света!

– Это пытка? Допрос? – Игнат озирался с подслеповатым прищуром. – Но где тогда вопросы? Эй, кто вы там! Чего вы добиваетесь?

Ответа не было.

– Что происходит, Бродяга? – Змей уже надвинул защитные очки с затемненными стеклами, но и они не спасали от пронизывающего света.

– А хрен его знает что происходит! – шумно сопя, отвечал Бродяга. Выглядел он плохо, его шатало. – Я никогда не был внутри – они выходили сами.

– А радиация снаружи?

– Они ее отключали.

– Что за чертовщина…

– Бродяга, что с тобой? – это уже Игнат.

Мерзляк потерял равновесие и повалился на связного. Его трясло. Он уже стянул с себя куртку, рубашку, обнажив жилистый тощий торс. Весь был потный, на теле неприятно проступила сеть сосудов. Он даже перестал щуриться, а только слепо таращился во все стороны.

– Эй! Ты слышишь? – Игнат потряс его за плечо. Прикрывшись ладонью от навязчивых лучей, поглядел на Змея. – Может, это радиация на него подействовала?

– Он просто перегрелся, – раздался новый голос – негромкий, но отчетливый и скрипучий. – Обитателям ледника тяжело проходить процедуру.

Не сразу стал ясен источник голоса: навязчивый свет не давал оглядеть помещение. Но вот в дальнем конце комнаты возникло темное пятно и стало приближаться, оформляясь в высокую угловатую фигуру в халате, наподобие медицинского, с укороченными, чуть ниже локтя рукавами – только совершенно черном. Такие же черные брюки, тонкие металлические браслеты на руках – но даже не это поражало в образе незнакомца.

Лицо. Оно было словно скроено из лоскутов и кусков разных лиц – так, если бы кто-то порезал несколько фотографий ножницами, а после принялся небрежно склеивать, не заботясь, кому принадлежит та или иная часть. Глаза тоже были разные, что создавало зловещий и странный эффект. Змей где-то слышал, что у собак породы хаски был такой взгляд – один оранжевый глаз, другой голубой, но вряд ли это было сравнимо. Человек был лыс, и его череп плотно обтягивала лоснящаяся пергаментная кожа. На лице его были какие-то татуировки, показавшиеся странно знакомыми.

Вид незнакомца поражал, вызывая паническое оцепенение.