Крыша. Устная история рэкета

Чернокнижник — скупой рыцарь, порожденный советским строем. Когда-то он был легендой Невского проспекта. Сегодня если кто и вспомнит Чернокнижника, то уж точно не то, что звали его Моисеем Наумовичем Бабицким. Богаче Чернокнижника кого-то и представить было невозможно — десятилетиями он не уходил с Невского, пока не делал минимум 200 рублей, на всем — на валюте, шмотках, иконах. Чаще всего Чернокнижника можно было найти на Рубинштейна, у известной скупки возле Малого драматического театра.

Чернокнижник был намного старше большинства центровых, валюты скупил столько, что любой другой фарцовщик мог только мечтать. Внешне же он был совершенно неприметен: небольшого роста, небрит, не очень чистоплотен, в одной потертой кожаной курточке, в стоптанных скороходах. Человек советской толпы. Где он жил — никто не знал. За ним плелся миф, что в его комнатке нет ничего, кроме раскладушки и гвоздя, на который он вешал свою куртку.

Экономил Чернокнижник на всем, вплоть до питания. Каждую копейку. Иногда он заходил в гостиницу «Советская», рестораны «Невский» и «Универсаль», но не чтобы поесть, а на деловые встречи. Он никогда не дискутировал с контрагентами. Не пользовался сленгом и не напивался. Питался же Чернокнижник в дешевых забегаловках — в «Минутке» на углу Желябова и Невского, в «Молочной столовой» около Елисеевского.

Машины у него не было.

Единственным, кто в скупости мог бы составить конкуренцию Чернокнижнику, был Валера Грязнуля.

Этот тип экономил на лекарствах для больной матери. Если в общественном транспорте его просили передать 5 копеек за проезд, он всегда клал их себе в карман. Грязнуля в течение многих лет с 8 утра до 3 часов дня проводил возле билетных касс кинотеатра « Родина». Он стоял на приемке: скупал у фарцовщиков, воров, ломщиков все что угодно, лишь бы это был дефицит. Он не носил с собой деньги. Вначале забирал товар на доверии, а уж потом, через час-два, расплачивался.

Грязнуля умер под пытками, но так и не выдал накопленное. Чернокнижник же умер тихо, у себя дома на раскладушке, и никто тоже так и не узнал, где в Псковской области он закопал трехлитровые банки с золотом.

ФРАНЧАЙЗИНГ

С Галеры никто никогда не получал ни налогов, ни дани. Фарцовщики платили, конечно, милиционерам, особенно работникам 27-го отделения Куйбышевского РУВД, на территории которого и стоял «Гостиный Двор», но, в общем-то, хаотично. Постовые брали червонцами в спичечных коробках. Такого, чтобы вся Галера регулярно кому-то отстегивала, никогда не было. Как и вообще не было порядка в насквозь плановой экономике.

Впрочем, мафия в представлении граждан уже существовала. Имя оргпреступности было известно всем — от инженера в Купчино до таможенника в Гавани. Владимир Феоктистов — первый человек в Ленинграде тех времен, который стал известен широкому кругу людей как преступный авторитет. Однако и ему в голову не приходило собирать с подпольных торговцев дань. Впрочем, люди, которые впервые это сделали, сослались именно на Феоктистова.

Произошло это в 1980 году, в конце августа, когда ласковый олимпийский мишка уже уфинтилил, каждому жителю этой офшорной территории было сделано предложение. Его озвучили известный ломщик Виталик Лимон, фарцовщик Витя Левашин по прозвищу Борода и чеченец Эдик Крэйзи. Последний как раз и состоял в грядке Феки.

Они начали собирать деньги на помощь Чернокнижнику. Троица хором убеждала торговый люд, что Чернокнижника приняли менты, и нужны немалые дукаты на вызволение. Они напоминали, что он многим давал на раскрутку и помогал в беде.

На некоторых пришлось поднажать:

— Ну, ты фрукт! — искренне возмущался Лимон, если он беседовал с сомневающимся.— Чернокнига в беде, а ты жидишься. Или ты как животное в цирке — только через боль понимаешь?

— Что такое?! — близко пододвигался Эдик.— В вагон для некурящих захотел?

И тут Борода корректно защищал жертву: «Эдик, не надо, человек просто растерялся. Правда, старик?»

Собрано было достаточно — с Галеры, да с бесконечного Невского, да с мажоров от гостиниц «Интурист» — всего около ста тысяч рублей. Чернокнижник появился в Ленинграде вскоре после подсчета «итого». Вернулся он, правда, не из «Крестов», а из Крыма, где 26 августа отпраздновал свой 49-й день рождения, и честно получил свои десять процентов. Феоктистова за использование бренда тоже отблагодарили — возможно, это и был первый в СССР удачный опыт франчайзинга.

Кое-кто заподозрил лукавство. Нашлись наивные, задававшие Феке вопросы. Тот открестился, но рассудил: «Кидок не предъявляется».