Крысиная башня-2

Ольга вошла; присела на предложенный табурет.

— Ну, что там. Излагай.

— Сергей уснул. — стала докладывать она, — Я дала ему…

— Медицинские детали опустим. Завтра он в порядке будет?

— Не знаю, Олег Сергеевич. Сегодня — это срыв был, вы видели. Вот, очень напоминало как накануне того его… ну, когда он…

— Ясно.

— Постараюсь не допустить, конечно, купировать симптомы; но… вы же понимаете — психотравмирующая ситуация, и источник — тут, рядом… сложно.

— Понятно. Сделай что сможешь. — Олег наконец начал чувствовать некоторое расслабление. Всё же коньяк начинал давать о себе знать. Ну и хорошо. Главное — язык не заплетается; и комок этот в груди, кажется, начал разжиматься.

— А что с самой этой… с «источником психотравмирующей ситуации»?

— С Леной?

— С ней.

— Мы определили её во второй подъезд, в 112-ю квартиру; там в кухне поставили тот маленький обогреватель на масле, ну, вы знаете. И диванчик небольшой Саша с Мишей принесли, поставили. Там сейчас относительно тепло. Но ей, кажется, это всё равно…

— Мишу можно было и не напрягать, с его рукой-то… вон, Толяну бы сказала, да я бы помог.

— Мы потихоньку, втроём. Да там и недалеко, просто из соседней комнаты.

— И что… она?

— Всё то же, Олег Сергеевич! — вздохнула Ольга, — Никого не узнаёт. Улыбается. Приглашает всех на презентацию… Это помешательство, Олег Сергеевич.

— Точно не придуряется? — переспросил Толик.

— Ну что вы… — повернулась к нему Ольга, — Вы же видели. Так не… не прикидываются. Попросту невозможно. Да и зачем? Получить тепло и пищу? Так она всё равно не есть ничего; и на холод, кажется, также внимания не обращает… Сейчас вся в этой «подготовке к семинару»; обложилась кусочками газет, — «мы, говорит, будем учиться проводить анкетирование…» Улыбается; разговаривает с пустотой. Она «не здесь», Анатолий…

— Да видел я… — согласился Толик, — Так, бля, не сыграешь…

— Осматривали? — перебил Олег.

— По-прежнему не даётся, Олег Сергеевич! — покачала головой Ольга, — Любое прикосновение, — тут же истерика и судороги. Вот как когда Сергей её за руку попробовал взять. Тут же — истерика и судороги. Я уже и не прикасаюсь к ней. Только что пыталась разговорить как-то. Где была, как себя чувствует. Безрезультатно. Она сейчас только «по своей теме» может разговаривать, и то невпопад. Парфюмерия, косметика, «красивый бизнес»…

— А так?.. На вид — как она? Ну, ты, как врач?..

Ольга пожала плечами:

— Ну как сказать, Олег Сергеевич… чисто со стороны, без осмотра… Избита сильно — вы же видели. Выбиты несколько зубов, гематомы на лице. Дышит с хрипами, насколько можно судить — возможно сломаны рёбра, одно или несколько. Видимо, изнасиловали… Да наверняка. Вы же видели — пришла с голыми ногами, без обуви, в одних носках…

— …озабоченная, что «время занятия подходит, а зал и наглядные пособия ещё не готовы!» — мрачно пробурчал Толик.

— Да.

Олег тяжело вздохнул, и непроизвольно бросил взгляд на холодильник, где стоял коньяк. Опять в груди начал комковаться тот холод, с которым он так боролся это время с помощью Ле Курвуазье, будь он проклят… Нет, не выход конечно; правильно Толян говорит — «нажраться и забыться не вариант». Тогда не стоило всё это и затевать… Но как же больно, чёрт побери! Думал всё уже переболело — всё, чужой человек!.. Ан нет. Надо было пристрелить, наверное, сразу — как Толян порывался. Поболело бы и всё. Но… а как Серый? Она мама ему, как не крути. Застрелить мать на глазах у сына? А сам?.. Двадцать с лишнем лет совместной жизни, — взять и пристрелить?.. Всё — и хорошее, и плохое; но — общее. Это, знаешь ли, как часть себя застрелить… Нет, он смог бы. Смог. А Сергей?..

Опять тяжело вздохнул.

— Ладно, харэ вздыхать! — озлился Толик, — Оль! Так чо с ней дальше-то? Как думаешь — чо она?

Олег тоже вопросительно уставился на неё.

Ольга тоже вздохнула и начала было:

— Олег Сергеевич, Анатолий! Я всё понимаю. Я знаю, что она наделала…

— Щас ты скажешь «но…» — предостерёг её Толик, — Давай-ка, Оль, без соплей. И это, без вступлений. Чо она, как она; насколько её хватит, чо дальше. Сжато.

Олег только согласно кивнул, и вновь бросил взгляд на холодильник. Реально сейчас бы стопарь не помешал. Чёрт побери.

— Ну что сказать. У неё тяжёлое состояние. Я не про психику даже — хотя вы видели. Это, может, даже к лучшему — она просто не осознаёт, что с ней. После сильного потрясения, она пришла сюда просто «на остаточных, заякорённых воспоминаниях», но не осознавая, не помня, что было недавно. Она вся в прошлом. При этом у неё — я говорила, — видимо сломаны рёбра; и, скорее всего, воспаление лёгких — простудилась, когда шла без обуви по снегу к Башне. Кашляет характерно… Очень истощена; но пищу отвергает. Единственно что удалось дать ей немного бульона; и то уговорив, что «перед занятием нужно попить, чтобы голос был лучше». В остальном… Я же говорю — дотронуться до себя не даёт. Ну и… в общем, по состоянию, я бы дала ей две-три недели, если не лечить; а лечить она не даёт же… И если будет принимать питание. В общем вот так — две-три недели. Может меньше. Больше — вряд ли.