Крысиная охота

— Сюда, это здесь!!! — и на поляну кубарем выкатился относительно молодой белобрысый охранник с азартно блестящими глазами. Сообразить, в чем тут дело, он не успел. Бабахнул выстрел, пуля прострелила плечо и зашвырнула автоматчика обратно в кустарник. Нечего тут прыгать! Чуть левее на поляну вывалился возбужденный Глобарь Николай Аверьянович и встал как вкопанный, узрев нацеленный в живот помповик.

— Вот черт… — сказал он как-то удивленно.

Никита нажал на спуск, но ружье промолчало — в общем-то, логично, патроны почкованием не размножаются. И перед тем, как на поляну высыпала масса народа, Никита прыгнул задом в кусты, пробился сквозь мохнатую дикую жимолость и пустился наутек.

— Впрочем, все нормально… — вздохнул Николай Аверьянович и удивленно качнул головой. Отпустило, кажется…

Преследование противника успеха не принесло — этот тип научился договариваться с лесными духами, и те охотно его прикрывали. До наступления темноты уставшие загонщики, повинуясь истерическим воплям начальства, тупо прочесывали лес — двумя отрядами, по дуге, навстречу друг другу. Никого не нашли, хотя смотрели под каждой корягой. А когда они, злые и умотанные, вышли из леса, обнаружили, что одного не хватает. Кинулись обратно, услышали жалобный стон — помогите, дескать. Стали светить фонарями и увидели, что между деревьями ползет, обливаясь кровью, их товарищ, некто Лобов, мрачный нелюдимый здоровяк, способный, как кувалдами, загонять людей кулаками в землю (и однажды на спор этот фокус проделал). Допрыгался товарищ. Что случилось, он толком объяснить не мог. Вроде шел со всеми, уже темнело, то ли наступил на что-то «ядовитое», то ли тварь какая-то поджидала — острая боль, тьма, стоп-кадр, а когда очнулся, оба сухожилия на ногах перерезаны, и сил осталось лишь ползти и жалобно канючить…

Сбиваясь в группы, люди брели в лесничество, занимали оборону. Вспыхнули фонари вокруг строений — теперь никто не смог бы подобраться незамеченным. Но этого было мало. «Осмотреть все помещения, чердаки и подвалы! — разорялся генерал Олейник. — Не дай вам бог, если эта тварь успела проникнуть в лесничество!» — «И отложить личинку», — ухмыльнулся Глобарь. В строениях, слава богу, посторонних не нашли — осмотрели два раза, не поверив глазам. В лесу оставили два дозора по три штыка в каждом — один на западной стороне, другой — на восточной. Раненых оттаскивали в отапливаемую пристройку позади избы — по соседству с опустевшей псарней. Доктор Таманцев смотрел на них большими от ужаса глазами, украдкой крестился. Медикаментов и квалификации пока хватало, но он ведь был один на всю эту стонущую ораву.

— Григорий Алексеевич, миленький, как же так… — бормотал он, впадая в тихую истерику. — Этих людей надо срочно в больницу, я сними не справлюсь, здесь же походные условия, как вы не понимаете…

— Запомни, дружок, — генерал Олейник, с трудом обуздывающий бешенство, взял оробевшего медика за ворот и едва не приподнял, — никакой больницы не будет. ПОКА, во всяком случае, не будет. Лечи этих доходяг тем, что есть. Я выделю тебе одного человека. Насчет постелей и подручных материалов — поройся в лесничестве, но только не в гостевых комнатах. Открою тебе страшную тайну, Айболит, я не видел у них ни одного смертельного ранения, все решаемо. Извлекай пули. И чтобы не стонать, не жаловаться — учти, ты повязан вместе со всеми. Малейшая провинность, и тебе конец. Ну, давай же не отчаивайся, — он поощрительно похлопал подавленного хирурга по плечу, — действуй, вспоминай, чего ты там обещал Гиппократу…

Он насилу сдерживал ярость. Итоги дня неутешительны, дичь в полной мере показала свой нрав и потенциал. Семеро раненых и покалеченных, три мертвые собаки, униженные и запуганные подельники, разбитый джип Коровина. Впрочем, последнее — скорее бонус, чем ущерб. Григорий Алексеевич забрел в «конюшню», подошел на цыпочках к задраенному загону, где томились бомжи, глянул в оконце. Ему бы так томиться! Эту публику действительно снабдили хлебом и водкой, и эти обормоты вылакали весь ящик. А сейчас, разумеется, спали — довольные, сытые, счастливые, в самых живописных и необременительных позах. Храп стоял такой, что качались стены. Какое им дело до стрельбы, какое им дело до того, где они и что за добрые люди их окружают? Григорий Алексеевич подавил в себе желание ворваться внутрь, перестрелять хмельное собрание собственными руками. А утром ведь проснутся, опять будут просить водки. Ну, ничего, он их метанолом напоит…

Сжимая рукоятку пистолета, генерал обогнул здание и вошел в гостиную. А там, похоже, назревало небольшое восстание. Все шестеро сидели в хорошо отапливаемой комнате — съежившиеся, злые, и, помимо Глобаря, никто не тряс понтами. Люди успели переодеться, очиститься от грязи. На столе стояла какая-то еда, впрочем, особых изысков сегодня не предлагалось, «гражданский» персонал по случаю охоты с базы удалили. Ел один губернатор — злой, с опухшим лицом, взгромоздив локти на стол. Мощную шишку на макушке он надежно прикрыл кепкой.