Крысиные гонки. Часть 3

Мишень была выбрана точно и поражена безошибочно - оставить одних, почти безоружных девок было для Вовчика положительно невозможно; оставить автомат Катерине и переться в деревню безоружным тоже было не вариант... и он согласился, что нужно, напротив, спешить к церкви, и занимать на всякий случай, с наверняка сейчас перетрусившими девчонками и батюшкой с его древним револьвером, круговую оборону.

Так и сделали.

Ночь прошла беспокойно; но 'на пригорок' так никто ночью не сунулся. Да и стрельба в деревне постепенно утихла. Под утро угомонились и собаки, в рассветной синеве только дымок над бывшей банькой указывал на местно ночных событий в Озерье.

Утром уже, выставив постовых из общинников, а, главное, посадив на колокольню нового дозорного, вымотавшийся за нервную ночь Вовчик пошёл спать.

***

А в доме старосты, где теперь, после 'трагической гибели' хозяйки-старушки он был единоличным хозяином, утром шёл разбор...

В комнате сидел 'актив': сам староста Борис Андреевич, его сосед по дому и верный соратник-телохранитель Мундель, и невыспавшийся и злой юрист. В углу на табуреточке сидел с понурым видом Витька. Он периодически трогал кончиками пальцев плотно умотанную бинтом щёку - неопровержимое свидетельство того, что он сражался - и был ранен. Собственно, во многом как раз и решалась его участь - как бы то ни было, он в очередной раз проср.л порученное ему дело: захватить или расстрелять Вовчика с Катькой. Он только что поведал о произошедшем, всячески напирая на то, что 'сука, дура, идиотка Инесса сама, видимо по незнанию, заманила их в ловушку, за что, сука, дура и пострадала. Умерла, да. От ожогов и травм.'

Борис Андреевич в последнее время заметил за собой сильную тягу к сладкому; по мере того как закончились запасы сладостей привезённых ещё из Мувска, приходилось выкручиваться - вот и сейчас он перекатывал из-за щеки за щёку самодельный карамельный леденец из плавленого сахара с добавками сока, и со вниманием слушал. Ему было не по себе.

Юрист же тоже только что подробно и в красках поведал о произошедшем ночью у него, вернее - у Вадима в доме, где он с семьёй квартировал...

Тогда уже все легли спать; как обычно разобравшись строго по 'своим половинам жилплощади', и ничего казалось бы не предвещало сюрпризов, как через огород, у соседа грохнул этот взрыв. Проблеском, как при грозе, только ближе и сильнее, светануло в окна, резанув по комнатам резкими ломаными тенями от предметов.

Как подброшенные, все повскакивали и стали быстро одеваться; зажглись фонарики и светильники; что случилось, что так жутко грохнуло, почему кто-то дико кричит - ничего не было понятно. Поначалу все почему-то решили что село подверглось артобстрелу; побывавший ранее в горячих точках отставной милиционер даже приказал своим домашним, как оденутся, тут же и спускаться в погреб под домом, спасаться от последующих снарядов... Собственно, в этой суматохе, осложнённой взаимным недоверием и подозрениями, и случилось то что случилось - Вадим, открыв крышку погреба, первыми предложил спускаться туда семье жильца-юриста, не рискуя, и не без оснований, оставлять тех над собой... юрист отказался.

' - Дурак, дебил, бумагомаратель, штатская крыса!.. это обстрел - следующий снаряд может быть нам в крышу, - спускайтесь в погреб, идиоты!!' - это 'увещевание' не возымело действия; юрист наотрез отказался лезть в погреб, а Вадиму совсем не улыбалось быть с семьёй в погребе запертыми недругом...

А дальше всё пошло как оно и бывает когда все вооружены, начеку, и 'палец дрожит на спусковом крючке': разговор пошёл на всё более повышенных тонах, потом в соседнем дворе, где до этого только кричали, часто захлопали выстрелы; Вадим тут же потянул из-за кровати невесть откуда взявшийся там калаш... юрист Попрыгайло, вообразив что 'вот оно, пришло время взаимных расчетов', рванул из чемодана тщательно до поры скрываемый там привезённый ещё из Мувска 'Кипарис', домашние порскнули в стороны...

Короткая перестрелка получилась сумбурная и тупая; прячась за простенками, высадив даже не в друг друга, а в направлении противника по магазину короткими очередями, попродырявив стены и побив посуду в шкафу и стёкла в окне, противники успокоились. Собственно явное преимущество было за калашом Вадима, игольчатые 5.45 пули которого протыкали предметы обстановки и стены как спица вязанку сена; и только явное нежелание Вадима убивать своего жильца на глазах у его семьи спасло незадачливого адвоката...

- У него, стало быть, тоже калаш?.. - задумчиво осведомился староста, гремя во рту леденцом.

- Да. И с боекомплектом, судя по всему, проблем нет! - подтвердил юрист.

- Ну ясно. Как мы и думали. Это автоматы тех, сгоревших в Никоновке дезертиров! Один у мента, другой был у Владимира, и он оставил его Вовчику. Или вообще они там три автомата взяли! - сообщил свои соображения Мундель.