Крысиные гонки. Часть 4

м свете. Вот мотоцикл, ага. Рядом валяющийся шлем. Вот фигура нападавшего. Владимир быстро достал нож, благо тот

не отцепился клипсой во время их кувырканий по полу; выщелкнул тускло блеснувший клинок - нахер-нахер борьбу и к

увыркания; сейчас я тебя просто зарежу! А он один??

Но разобраться с оппонентом не удалось: тот, непрерывно и жутко громко крича, откатился к синеющему в темн

оте стен входу в сарайчик, там вскочил на ноги, и, почему-то схватившись рукой за голову, ломанулся в дверь. Причём п

ервый раз впоролся в косяк, отлетел; вновь бросился, так же, по-прежнему зажимая рукой голову, ухо - и выскочил на у

лицу. Послышался удаляющийся протяжный, полный боли, вой... он убегал вдруг, это ясно.

- Аааа!... Аааааа!! Ааааа... - слышалось всё дальше.

Убежал. И - он был тут один. Владимир подобрал фонарик, быстро посветил вокруг. С пола поднималась Наташа

. Посветил ей в лицо; она, сморщившись, закрыла глаза. Перевёл луч фонарика ей на грудь, чтобы не слепить; но успел з

аметить, что нижняя часть лица у неё в крови...

- Наташа!.. Что с тобой??

Снова луч ей в лицо. Кровь. Вокруг рта, на подбородке. Он, нападавший, ударил её локтём в лицо, в зубы??..

- Наташа?..

Её тело вздрогнуло от рвотного спазма. По-прежнему зажмурившись, она вытолкнула изо рта какой-то тёмный к

омок; изо рта же плеснуло кровью. Кровь потекла и по подбородку, повисла тягучими каплями. Владимира накрыло уж

асом: тот, нападавший, так ударил Наташу в челюсть, что она откусила себе язык??

- Наташа???

- Ввввовк... - разлепила вновь губы она - Я ему ухо откусила.

Луч фонарика с лица метнулся под ноги. В лужице и каплях крови в лежащем кусочке нельзя было определить, у

хо это или что; но явно не кусок языка. Да, какой язык - она же говорит! Владимир судорожно и глубоко, облегчённо вз

дохнул. Ну, ухо не ухо... не всё, во всяком случае; но, кажется, порядочный кусок!

- Ничего-ничего!.. - он засуетился, - Возьми платок, вытри лицо. Есть у тебя платок? На мой. Ооо!!

Только сейчас, неловко повернувшись, он почувствовал такую резкую боль в спине, в верхней части лопатки, куд

а ударил нападавший, что аж присел. А чем ударил?..

Сразу нашлось и орудие нападения - большая палка с торчащими на конце гвоздями, которую он вначале принял

за когтистую лапу. Гвозди. Чччёрт... Потрогал их. В крови. В его крови. И лопатке горячо и скользко. А целил в голову.

- Наташа. Быстро приводи себя в порядок - мне нужна твоя помощь. Надо мне перевязаться срочно. Поможешь.

Достал у неё из кармана куртки скомканный бинт, который так и не использовал для перевязки умирающего Вит

алия Леонидовича. Теперь он пригодится.

Так всё глупо и больно...

***

Валерка, спотыкаясь, периодически падая, приглушенно скуля, бежал между коттеджами. Орать он уже перестал,

чтобы не привлечь внимания; хотя орать хотелось - дико саднило ухо, и, лапая его грязной липкой ладонью, он с ужасо

м уже установил, что доброй части уха как не бывало, вместо него какие-то рваные ошмётки!..

Аааа, как больно!! Аааа!!! Нет-нет, нельзя орать; тут, бля, хватает желающих добить пораненного и неспособного

защищаться. Это, бля только кажется, что все коттеджи пустые, чёрные и безлюдные; знает Валерка - есть тут, есть... к

оллеги, бля!

Нет, не орать! Но как же больно!!

Это... баба; он мельком её увидел, когда оттолкнул и потом ломанулся к выходу. Баба, точно. Ему ухо... отрезала

? Ааа, нет - он рванулся - у неё голова ещё мотнулась, но ухо было как в клещах! - откусила, стерва, ухо, оторвала зубам

и! Откусила... Кто ж знал, что там ещё и баба?!

Да. В сто первый раз - всё зло в мире из-за баб, теперь в этом Валерка окончательно убедился!..

Но как же больно! Проклятые бабы, в них всё зло...

*** ПРОДОЛЖЕНИЕ НЕПРИЯТНОСТЕЙ

*** ЗНАКОМСТВО С "ПЛОМБИРОМ"

*** ВТОРОЕ ДНО ВОРОВСКОЙ ВЛАСТИ

*** ВОЗВРАЩЕНИЕ "ДОМОЙ"

БЕЗУМНЫЙ МАКС

Проснулся, и какое-то время не мог понять - где он? Что случилось? Почему так холодно; почему он одет, и поче

му не расправлена кровать? Почему уже темнеет; и кто кричит на улице??

Свалился на пол, запутавшись в ковре, в который во время сна закатался как в кокон; скривился от боли в плече -

зато моментально всё вспомнил. Подскочил к окну, отодвинул штору - стекло изнутри всё полностью, несмотря на стек

лопакет, покрылось ледяной коркой - принялся скрести её ногтями.

- Во-овка! Вла-ди-мир! А-ме-ри-ка-нец! Э-эй! Билли Бонс! Э-эй! Есть тут кто?? Отвечайте!!!

Это орали несколькими мальчишескими фальцетами родные Уличные Псы.

Метнулся на балкон, деранул дверь изо всех сил, с хрустом вырывая задубевший малярный скотч, которым оклеи

вал дверь по контуру для большей теплоизоляции; выскочил на балкон. Рванул, раздвигая обледеневшие оконные створк

и балкона. Вот они, голубчики, спасители; все как один: Женька-Диллинжер, Алёна-Лёшка, Меньшиков-Шалый-Вампи

р, Генка-Крокодил, Ромка-Рэм, Степан-СпанчБоб, Фибра, Лёнька! Все в каких-то однотипных серо-стальных куртках, о

дна Алёна-Лёшка в своём ярко-красном дутыше - где-то успели уже вновь приборахлиться... Чуть поодаль стоял его же

микроавтобус-буханка. Ага, не выдержали одиночества, рванули на поиски. И на подмогу, конечно.