Крысиные гонки (СИ)

  - Вот! – журналист Мундель-Усадчий уставил на него указательный палец, как прицеливаясь, – Вот! Здесь, как раз, и должен ты применить... эээ... административный ресурс и авторитет! Проще говоря – заставить! Только заставить не тех, кто рядом с тобой, твою, эээ... гвардию! Не этих... Санёк там, Димка, братья Пойдычи... (‘- Обрастаешь кодлой, а, Витёк? Праэльно, маладца!’ – вставил окончательно вошедший сегодня в роль уголовного пахана Борис Андреевич) ... не их заставить, не ближних, а тех, кто поодаль; чтобы уяснял народ, что кто рядом с тобой – тому привилегии, а кто особняком держится, – того и ущемить могут. А кого – вот ты и подумай...

  - Да. Так и надо. Чтоб чувствовали, собаки. Ценили. Ты ж власть теперь, Витёк, ты ж Власть! Вот и действуй, – поддержал староста, – Пусть люди выводы делают. Ну и мы тоже сделаем. Значит, раз Уполномоченный к инцЫденту не проявил интереса, то, стало быть, покойницу нужно похоронить... закопать, то есть... и... – староста хищно осклабился, – И сделать выводы. Что в нашем колхозе мы... я! То есть мы, кто... эээ... политику партии и правительства одобряет и поддерживает, – тот и есть Власть, теперь уже – он кивнул на прислонённое к стене ружьё Хронова, – Уже Власть и вооружённая; а буде возникнет где с Властью... то есть с нами, разногласие – так вот на этот случай мы и Громосеева с огневой поддержкой пригласим, приедут, рты показательно позатыкают кому надо! Вот так вот держать их надо! – он потряс сжатым крепким кулаком, – Разбаловались ибо!

  - Правильно в своё время в интернетах гуляло ‘только массовые расстрелы спасут Родину!’ – поддержал несколько уже захмелевший юрист.

  - Да! Именно спасут, и именно расстрелы! – согласился почти не притрагивавшийся к спиртному Борис Андреевич, – Вот, чувствую я, кого-то на селе нужно показательно шлёпнуть! И даже уже подозреваю кого.

  - Да!

  - Ты не выступай, Витя, ты иди вопросы решай. Начал мероприятие – заверши его. Иди, Витя, иди... А мы, случись что, поддержим. Через общественное мнение, и вообще. Надо – Громосеева с огневой поддержкой выдернем, у него теперь автомат... Да и самим надо серьёзным оружием обзаводиться. Тебе, Вить, раздобудем. Первому!

  Повеселевший и обнадёженный Хронов ещё потоптался перед сидевшими, взял у стены ружьё, неловко забросил его на плечо и вышел – ‘решать вопросы’.

  - Ишь как его прёт! – заметил журналист.

  Проводив Хронова взглядом через окно, староста продекламировал:

  - Как много разновидностей дурмана

  Придумал человек за сотни лет.

  Есть выбор между шприцем и стаканом,

  Но власти ничего сильнее нет!

   – Вот болван! – вздохнул, кивнув на закрывшуюся за Витькой дверь, журналист.

  - Ничо-ничо, – заверил Борис Андреевич, – Он полезный болван. Ты ж сам насчёт его... помнишь? Зато жестокий, сука, крови не боится...

  - Как все трусы, – сообщил юрист.

  Староста как споткнулся и взглянул на него с подозрением:

  - Ты это о чём?

  - По практике могу сказать: большинство самых жестоких убийц в реале, когда их касается – конченные трусы. Млеют, белеют, на коленях ползают.

  - А... – староста успокоился, – Ты об этом. Прям закономерность такая: как жестокий, так обязательно трус? Ну, тебе поверю, у тя ж практика, хе. Кстати, на днях, может завтра, пойдёшь со мной, эээ, встреча у меня тут будет... с одним субъектом. Пукалку свою возьмёшь.

  Юрист помрачнел, но не возразил.

  В дверь из дома кто-то поскрёбся, староста поднялся, подошёл, открыл, и, скрывшись за ней, о чём-то заговорил невнятно. Слышно было, что он разговаривает с бабкой, говорящей с ним срывающимся старушечьим фальцетом. До юриста с журналистом, молча теперь тянущих из рюмок настойку, доносились обрывки:

  - ... не едуть и не едуть... ты ж абещал... звонила, и в Мувск звонила, и уполномоченному... не едуть. Ты ж обещал, Андреич...

  Ещё о чём-то недолго поговорив с ней, староста притворил дверь и вернулся на место:

  - Вот ещё геморрой, старуха опять достаёт... не едет и не едет её сыночек с семьёй, и связи нет. Достала уже – сил нет, скрипом своим.

  - Грохни её! – посоветовал журналист и хохотнул.

  - Дождётся она у меня, да... – пробормотал староста, – Я человек пожилой, незлобливый, но нервы мне мотать...

  - ... Татарин, – вступил в разговор юрист, – Татарин, у которого я живу – ружьё имеет. И не прячет почти. Что думаете?

  - А что думать... – пожал плечами староста, – Кто только сейчас не имеет... Знаю я уж. Пускай, чо. Будем просто иметь ввиду. Как он, татарин-то? Говорил с ним?

  - Скрытный, – заметил юрист, – Бывший работник правоохранительной системы, коллега! – он хохотнул, – Систему знает, потому и скрытный. Говорить с ним – как в стенку. Там подходцы не работают – надо или прямо карты на стол, или...

  - Что? Или?

  - Ничего. Куда он денется? Массовка он и есть массовка. Дисциплина и всё такое. Куда он денется? Как все.

  - Ну ладно, – староста вздохнул, – Раз так. Я ж Власть. А правоохранитель должон за власть горой, хы. Так что пусть пока спит в обнимку со своим ружжом и ценит хорошее отношение!

  - Он скрытный, – повторил юрист, – Его фиг вскроешь. Может, у него и не только ружьё...