Крысиные гонки (СИ)

  - Я притчи Соломоновы тоже знаю! – ухмыльнулся покровительственно журналист, – “Много замыслов в сердце человека, но состоится только определённое господом!” – и вдруг наклонился поднять стоявший у ног свой портфель. Вовчик увидел что замочек на портфеле-то расстёгнут; а юрист непринуждённо сунул руку в карман. А староста стоял рядом, и вроде как просто наслаждался беседой, по его лицу гуляла улыбка.

  Вовчик, тоже улыбнувшись обещающе, только криво, одной половиной лица, переступил влево так, чтобы журналист закрыл его собой от юриста, и левой рукой почесал ухо – сигнал. В правой он за остриё удерживал в рукаве длинный отточенный штырь, почти шпагу – как пырялово, пожалуй, получше любого ножика. Сразу если в горло... негромко звякнула гирька, выпав на цепочке из опущенной руки, из рукава бывшей циркачки Лики; закачалась на уровне колена. В стороне, где стояли девчонки и Катька с автоматом, отчётливо клацнул сдвигаемый предохранитель.

  А Отец Андрей вдруг одной рукой отвернул полу просторной куртки, а второй неторопливо почесал своё немалое чрево; и все сразу увидели у него за поясом большой, по виду старинный, револьвер...

  - Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Но... Кто находится между живыми, тому ещё есть надежда. Так как и псу живому лучше, нежели мёртвому льву.

  Мундель подержал портфель и поставил вновь около ног. Задышал тяжело, как будто в портфеле была пудовая гиря. Побледневший юрист вынул руки из карманов. А староста всё по-прежнему безмятежно улыбался.

  - Кто роет яму, сам упадёт в неё, и кто ставит сеть, сам будет уловлен ею.

  - Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас... – вроде как согласился журналист, успокаиваясь, – И кто копает яму, тот упадёт в неё, и кто разрушает ограду, того ужалит змей.

  - Давайте-ка к делу... – юрист.

  В итоге договорились.

  Расходились оглядываясь друг на друга. Впереди “деревенских” семенили трое бывших “пленных”, все усталые, в кирпичной и цементной пыли. Поодаль маячил Хронов с дружиной, “осуществляя силовое прикрытие переговоров” со стороны деревни. Но силы были неравны, особенно если учитывать моральный дух: суровая ожесточённая решимость “коммунаров” отстаивать свои права, “своих людей” произвела впечатление.

  Журналист оглядывался чаще всех; в очередной раз споткнулся.

  - Что ты всё оборачиваешься?? Что ты под ноги не смотришь??

  - У них автомат... а с тех пор, как Хайрем Максим сделал свою машинку – потенциальные проблемы взаимодействия социумов с различными векторами развития имеют несколько решений...

  - Что сказать-то хотел?

  - Что могут покосить нас тут всех одной длинной очередью...

  - Я б на их месте так и сделал! – вклинился юрист, – “Мёртвые не кусаются!” как говорил капитан Флинт!

  - Знаток детской классики... Не боись... – успокоил их Борис Андреевич, – Я эту породу знаю. Нет, в спину стрелять не станут. Да и неразумно это – на виду у всей деревни-то, не отмоешься потом...

  Подошли к Хронову. Староста взял его за пуговицу, отвёл в сторону. Вполголоса сказал:

  - В общем поделили мы территорию и людей... До зимних мух – перемирие; если только опять Громосеев со своей бандой не нагрянет – тогда уж кто будет убедительнее. Но вот что, Витенька... Это для них – перемирие. А для нас...

  Он оглянулся, – все старательно даже не смотрели в их сторону. Продолжил:

  - Ты задействуй свою подругу. Ну, Кристину. Пусть опять к ним... как, что. Всё они из его дома на пригорок перетащили, нет? Если подгадать, когда они снова за вещами и продуктами придут, да устроить засаду... они же не всей толпой приходят? Шлёп – и нет Вовчика! А без него... Вообще ещё мент этот есть... Но по-любому Вовчика нужно убирать, иначе тебя после сегодняшней антрепризы никто в деревне за власть считать не будет, и меньше всего – твои же бойцы. ПонЯл?

  Достойно ли терпеть безропотно позор судьбы

  Иль нужно оказать сопротивление?

   Вот и думай, подгадывай момент!

  ***

  Коммунарки же отступали на пригорок повеселевшие. Обошлось без кровопролития, и вроде как договорились. Гузель и Зульфия попрощались и ушли в сторону, возвращаться домой. Гузель только на минуту подошла к Вовчику, спросила:

  - Как там Вовка, никаких вестей?

  Вовчик пожал плечами. Какие могут быть вести, в наше-то время? Вернётся, раз обещал. Потухла вся, отошла. А что ждала-то?..

  Ушли с Зулькой. Хроновские, и вообще деревенские тоже уже скрылись из виду. Вечерело. Поодаль появился Вадим, в какой-то рваной, драной хламиде... Вовчик пригляделся – что-то похожее на костюм Джилли. Может самодельный. Помахал. Девчонки его направились к нему. Ну да, он обещал – страховать. Тоже помахал ему в ответ.

  Шли дальше. Переговаривались, обсуждали сегодняшнее происшествие.

  - Отец Андрей! Андрей Викторович! А покажите?..

  Тот достал из-за пояса большой револьвер, с медной ручкой, с большим барабаном со множеством патронных камор, с шестигранным стволом:

  - Вот. Лефоше.

  - Ого!.. – Вовчик взвесил его на ладони, – Здоровый какой... и исправный?