Крысолюд

Втроём одновременно нападаем на Крысозвра, ибо понимаем, что сойтись с ним один на один значит умереть. Мы бились с маниакальной яростью и ненавистью, с расчетливой точностью, которая появляется, когда бьёшься за свою жизнь, с мастерством, копившимся всю нелёгкую и полную смертей жизнь. Когти, клыки и резцы впивались в шкуру мощной твари. Мои руки били с такой скоростью, какой я не ожидал от себя, они мелькали как быстрые размытые ленты, которыми я бил, рвал, вырывал клочьями плоть. Мозг отключил сигналы боли, от получаемых в ответ ударов.

Мы метались по клетке, давя тела тех, кому не повезло, не желая попасть в их число.

Временные союзники, объединенные общей угрозой. Вымазанные в своей и чужой крови, слушая завывания толпы, беснующейся снизу, которой мы показывали всё то, что они так жаждали видеть в своих самых кровожадных фантазиях.

Один из тросов не выдержал метаний наших туш и с треском оборвался, отчего опять дружно упали, и одна из крыс оказалась под мутантом, тут же им раздавленная. От рывка клетки не выдержал запор ворот, и одна створка раскрылась на высоте, проносясь метрах в пяти — шести над следящими за массовым поединком друкаями.

Нас осталось двое против него.

— Вы падаль! Вы мясо! Еда! Вы умрёте! — шипел крысозавроогр, для которого эта схватка тоже далась нелегко. Он не отбивался, не защищался, а нападал. Мощный удар — и мой временный союзник падает, захлебываясь кровью, его тело конвульсивно дёргается.

А мутант, крысозавроогр поворачивается ко мне. Клянусь, он улыбался своими тонкими губами, а тонкие складочки кожи у одного глаза сомкнулись.

Это он мне подмигнул, скотина. Типа, я следующий.

У него не было больших зубов, резцов, в отличие от далёких собратьев, зато у него было великое множество мелких, загнутых внутрь, и не один ряд.

Оно прыгнуло и я втиснул руку между раскрытых челюстей, не позволяя укусить себя за шею.

Но мутант оказался таким массивным, что сбил меня с ног и принялся царапать когтями грудь, оставляя глубокие борозды и стал молотить кулаками, ломая рёбра.

Всплыл совет откуда-то из глубин памяти, что если тебе кусают руку, не вырывайся, а поступай наоборот. Чей это был совет? Когда мне успели советовать такое? Не помню, да и не факт что это была импровизация подсознания.

А я только глубже просовывал руку ему в глотку, медленно-медленно, по самое плечо. Каким бы оно живучим не было, оно всё же было живым и ему требовался воздух. Когти скользили через гортань и трахею до легких, которые я начал рвать на куски, взбалтывая получившуюся кровавую мешанину когтями.

Он был дьявольски тяжелым, и удерживать его стало одним из самых сложных дел в моей жизни — мышцы, казалось, сейчас порвутся, кости вывернуться из суставов, а я сам полечу в распахнутые наполовину ворота, возле которых мы оказались.

И вот уже он перестал меня колотить, а отталкивает от себя, пытаясь отрыгнуть руку.

Загнутые мелкими крючками зубы мешают этому, обрывают мою кожу. Но у меня просто не остаётся сил. Чувствую, как рука всё же движется назад, зацепил когтями как можно больше внутренностей. Хрипя и булькая окровавленными ноздрями, мутант резким рывком избавился от инородного предмета у себя во внутренностях, зашедшись в задыхающемся кашле, вырыгивая окровавленные комья. К сожалению, я видел как быстро могут зарастать его раны и подобные травмы, каторые он получил в схватке, могли стать для него не смертельными.

Но был ещё шанс.

Скосив глаза, я увидел, что время пришло, и разжал пальцы, удерживающие меня у наклонённой решётки, и прыгнул, толчком ног толкая и спихивая крысозвароогра от себя в сторону распахнутой створки, куда он, взмахнув лапами и вывалился, угодив на головы зрителей, отчего там разразился страшный переполох и зашуршали вынимаемые из ножен гхлаисы и лакелуи, защёлкали многозарядные арбалеты — уритены, пошёл гул двуручных дречей, рубящих незваного гостя.

А я, проглотив то, что было в руке, похромал к знакомому хвосту, торчащему из кучи тел. Вытащил тушу недоеденного крысоволка из-под наваленных тел и собирался есть, пока клетка медленно опускалась.

ИНТЕРЛЮДИЯ 2 (или короткий взгляд с другой стороны на последующие минуты)

Сохирс обнимал выглядящей юной нимфеткой ведьмочку, ласкал её и медленно тянул вино. Игры выдались неплохими. Разгрузили переполненные камеры, развлекли скучающих воинов, охраняющих этот зверинец и унижающих тем самым собственное достоинство.

Но не ведьмочка, которая была, возможно, постарше самого Сохирса (эти женщины вечно скрывают свой возраст — только по летописям можно отслеживать кто когда засветился), он сейчас наблюдал за Дарлотрилом, который в свою очередь невесело смотрел за ложей, в которой расположился глава Теней Ковчега.

Тот развалился в одной из лож, среди подушек, мелькающих прелестей ведьм, измазанных льющейся сверху кровью, обнимая одну нагую прелестницу и прихлебывая излюбленный напиток Теней — забродившую кровь. Именно глава Теней смотрелся господином Ковчега. Чуткий слух Сохирса доносил ему всё, что там говорилось.