Крысолюд

Из плавающей туши зверя, почти у самой воды, торчало бледное тело человека, не подающее признаков жизни. Штурман протёр глаза. Картинка не изменилась. Что за чёрт?!

Пришёл припухший от сна капитан и на какое-то время обалдев от увиденного, как и все сбежавшиеся вокруг посмотреть на находку рыбаков, принялся отдавать распоряжения. Общими усилиями, с помощью грузовой лебёдки вытащили кусок змея на настил палубы. Видно, что кто- то крупный успел им перекусить и матросы шептали отвращающие зло молитвы своим покровителям, чтобы это существо никогда не добралось до их корабля.

— Дайте мне фонари! — заорал капитан Дор и любопытные матросы, у которых на борту было так мало развлечений, кинулись со всех ног выполнять его распоряжение, доливая масло в фонари и разжигая их.

А потом принялись разрезать змея, доставая из него этого… это.

Потому как если посмотреть вплотную, то сразу становилось ясно, что такое не могло быть человеком, хотя нечто общее во внешнем виде сохранялось. Немного вытянутая голова, торчащие верхние и нижние острые клыки, мускулистое тело с впалым животом и с длинным тонким хвостом, довольно длинными руками, с когтистыми пальцами-крючьями. После освобождения от мышц змея показались ноги, стопы которых можно было бы назвать лапами. Всё его тело было голым, безволосым, покрыто множеством ран, царапин, язв и язвочек, шрамов, а уши обгрызаны видимо мелкими рыбами. На шее у этого существа висел какой-то талисман (который тут же был снят Знающим), на запястье серебряный браслет, а на одном из пальцев — перстень, что говорило о том, что это явно разумное существо. На поясе болтались лохмотья какой-то одежды, которую можно было только выбросить.

Знающий, как человек опытный, стаскивая драгоценности нарушил тишину:

— А он ещё тёпленький. И скажу больше — он ещё не сдох. Капитан Дор, шумно сплюнул на изгвазданную палубу.

— Есть мысли, что за тварь мы на этот раз выловили?

— Нет, такого я ещё не видел.

— Нет бы сдох, меньше проблем.

— Не скажи, капитан, может и хорошо, что не сдох. Выкинуть за борт мы его всегда успеем, а так он нам может принести пользы.

— Предлагаешь сдать в Коллегию?

— Ну до Коллегии ещё добраться надо, и не факт, что они дадут хорошую цену. А вот если доберёмся до Рикевера, то есть там у меня знакомые, которые изучают всякие мутации. Но и в любом порту Наследников мы сможем его продать, я найду людей.

— Смотри, Труви, под твою ответственность.

Он немного помолчал, пока моряки тащили цепи, в которые собрались заковать неизвестного мутанта, валяющегося без сознания.

— Как ты думаешь, кто он такой?

— Может быть зверолюд?

— Ты когда-нибудь слышал, чтобы зверолюды плавали по морям?

— Нет!

— Вот-то же.

— Но это ни о чём не говорит. Помнишь то судно, которое мы встретили в ночь Вемингенской святой?

— Ааа, ты об этих…

— Ага.

— Да то другое.

— Да то же самое! — возмутился Труви Знающий, единственный на корабле, кто мог работать с разными магическими вещичками. — Сколько у меня не было выходов в море, то ещё ни разу не бывало, чтобы что-то необычное не встретилось. Да сам вспомни, мы даже корабль коротышек видели.

— Точно, было. Долбаные психи.

— А если он откуда-нибудь с севера? Или откуда-нибудь с юга, если есть там что-то. Или из каких-нибудь Пустошей? Мало ли там Хаоса, чтобы мутировать… Люди меняются под влиянием его, сам знаешь. А если не человек в основе, то тем более. Но вот эти побрякушки… Я думаю, что до того момента, как мы его куда продадим, надо самим попробовать его разговорить.

— Ты думаешь оно может разговаривать?

— Ну ты чего, Дор? Оно украшения ради красоты нацепило? Да ещё непростые. Если знает хоть один из людских языков, разговорю.

— Ладно! Уболтал, тролль тебя задери! Но будь осторожнее, мало ли что за тварь мы выловили. Когда будешь его очухивать, возьми кого из ребят или меня зови.

— Как скажешь, капитан. — отмахнулся Труви-знающий, старый его друг по делу.

Штурман, всё это время находившийся недалеко, слышал каждое слово. И ему понравились слова капитана, что они продадут найдёныша. Глядишь, лишний бочонок пива обломится на «призовые». И это его примеряло и к запаху гниения, и к вечной ругани капитана.