Крысолюд

На губах девушки играла уверенная улыбка, которую мы ни разу не видели, обнажившая два длинных тонких клыка. Она излучала силу и уверенность, убеждённость в собственном превосходстве над нами.

— Ммм, не удержалась, — она облизнула язычком губы, — вкуснооо…

— Она его кусает!

— Она пьёт кровь!

— Это, бля, вампирша!

Тут же прозвучало от вскакивающих наёмников:

— Руби её, паскуду!

Сделать это оказалось очень не просто. Вампирша двигалась с феноменальной скоростью, раскидывая и пытаясь разорвать на части всё на своём пути. Зрелые опытные ветераны от её ударов падали как будто их били стенобитным тараном!

В какой-то момент я осознал, что почти половина нашей группы лежала на полу.

Она шипела, как рассерженная кошка, быстро прыгая и кусая людей, стараясь прокусить шеи и добраться до крови, чему мешали кольчужные ожерелья и латные горжеты, лягаясь своими точёными ножками.

И будь у неё побольше пространства для маневра, кто знает… Во время очередного прыжка она оказалась рядом со мной и реакция молодой вампиршинаткнулась на мою реакцию мутанта.

Масса тела её никуда не делась и от моего удара перчаткой (а вес у меня уже под сотню килограмм) её отбросило к стене и хоть она тут же попыталась вскочить и метнуться в сторону, но удар тяжёлым щитом откинул её к стене. А затем мы просто её прижали и забили мечами и кинжалами.

Однако мы помнили, что мертвецов не так-то легко убить! А потому напоследок разрубили её на части.

Одному она успела свернуть шею, несколько оказались серьезнопорезаны когтями. Собрались над лежащим навзничь телом Лютара.

— А он не превратится в вампира? — прозвучал главный вопрос.

— Не знаю…

— Да отрубите ему голову! Не хватало, чтобы среди нас ещё одна нежить оказалась!

Что и было проделано. Товарищество товариществом, а свои жизни беречь надо.

— И что теперь делать?

— Надо пробиться к капитану и остальным, рассказать им об этих тварях, замаскировавшихся под бретоннок.

— А когда пробьёмся — сможем её одолеть?

— Пфф, спрашиваешь… Мы вон одну уделали, а нас там будет толпа, мы и её и этих мумий раскидаем! В помещении им всякие здоровяки и дохлая кавалерия не помогут!

— Даа, жаль Курта здесь нет с его громкой дурой… — протянул Орво. Курт, когда-то утащивший с тонущей галеры мелкое орудие, так и в наёмниках с ним и воевал. Он всегда его заряжал картечью и бил в упор наступающих врагов, прячась за спины. Но ещё в начале этой кампании он был ранен ичамской стрелой и его увезли куда-то в Гондре на излечение.

А мертвецы — все продолжали и продолжали прибывать… Бойцы, что держались у дверей даже не заметили как мы разобрались с вампиршей, взвыли:

— Мы будем уже что-то делать?!

— Пробиваемся. — переглянувшись, решили все. — К той башне, за комплексом.

— Ты, нелюдь, пойдёшь первым. — один из ветеранов ткнул мне клинком меча в грудь.

— А ты не охерел ли часом, решать такие вопросы? Ты что, командир? — протолкался к нему Орво.

— А ты чего за нелюдь вписываешься, а? Может ты тоже какой там вампир? А то мы вот одну упустили, так может ещё среди нас один есть?

— Друзья, — громко попросил Лузо де Карпиньяк, его голос был мрачен и решителен. — Дайте мне оружие. Я хочу умереть как воин, а не как подвальная крыса. Я пойду первым!

Никто не спорил, ибо понимал, что это уже бесполезно.

Насколько мы успели узнать Лузо, он был тем ещё упрямцем, что тоже было типично для бретоннцев. К тому же все тут были воинами и понимали, что к каждому так или иначе придёт смерть. К кому-то на поле боя, к кому-то в виде пьяной драки или просто последствий пьянки, к кому-то в виде дизентерии или ещё какой хвори, а кому-то удастся даже умереть в кругу родных. Но рано или поздно она придёт. И если стоит выбор — встретить смерть полным сил, способным держать оружие, в пылу боя, или жалким калекой, просящим милостыню и подыхающим с голода, то для многих второго варианта даже существовать не будет. Особенно для повернутых на чести бретоннских рыцарей.

Мы вытерли ему лицо и сменили ему повязку на вытекших глазах, плотно перевязали порезы на теле.

Доспехи рыцаря Лузо были совсем старыми, со множеством царапин и вмятин. По нагрудным пластинам можно было проследить весь его боевой путь и видны были следы многочисленных ремонтов, наручи, горжет и кираса были покрыты темными пятнами, словно выжженными какой-то кислотой. Одежда тоже не отличалась модой и красотой — обычная одежда воина. А вот его меч был великолепен, прекрасный полуторник, с которым когда-то Лузо обращался великолепным образом, обучая с помощью него неопытных воинов и не беря за это никакой награды…

С молчаливым почтением, мы подали ему меч, надели щит на руку и шлем на голову. Пусть доспехи были для него сейчас тяжелы как никогда ранее, но де Карпиньяк никоим образом не показал это.

— На турнире в лёШати, — произнёс он, — в знак любви и уважения прекрасная Ди подарила мне шарф — зелёный шелковый шарф. Во имя тебя, моя Леди, моя любовь, я совершу свой последний подвиг.