Крысолов

Тогда или, вернее, спустя некоторое время, наступил момент, от которого я мог частично восстановить обратным порядком слетевшее и помраченное действие. Прежде всего я увидел девушку, стоящую у дверей, прислушиваясь, с рукой простертой ко мне, как это делают, когда просят или безмолвно приказывают сидеть тихо. Она была в летнем пальто; ее лицо выглядело встревоженным и печальным. Она спала перед тем, как я появился здесь. Это я знал, но обстоятельства моего появления ускользнули, как вода в сжатой руке, едва я сделал сознательное усилие немедленно связать все. Повинуясь ее полному беспокойства жесту, я продолжал неподвижно сидеть, ожидая, чем кончится это прислушивание. Я силился понять его смысл, но тщетно. Еще немного, и я сделал бы решительное усилие, чтобы одолеть крайнюю слабость, я хотел спросить, что происходит теперь в этой большой комнате, как, словно угадывая мое движение, девушка повернула голову хмурясь и грозя пальцем. Теперь я вспомнил, что ее зовут Сузи, что так ее назвал кто-то, вышедший отсюда, сказав: "Должна быть совершенная тишина". Спал я или был только рассеян? Пытаясь решить этот вопрос, я машинально опустил взгляд и увидел, что пола моего пальто разорвана. Но оно было цело, когда я спешил сюда. Я переходил от недоумения к удивлению. Вдруг все затряслось и как бы бросилось вон, смешав свет; кровь хлынула к голове: раздался оглушительный треск, подобный выстрелу над ухом, затем крик. "Хальт!" - крикнул кто-то за дверью. Я вскочил, глубоко вздохнув. Из двери вышел человек в сером халате, протягивая отступившей девушке небольшую доску, на которой, сжатая дугой проволоки, висела огромная, перебитая пополам черная крыса. Ее зубы были оскалены, хвост свешивался. Тогда, вырванная ударом и криком из воистину страшного состояния, моя память перешла темный обрыв. Немедленно я схватил и удержал многое. Чувства заговорили. Внутреннее видение обратилось к началу сцены, повторив цепь усилий. Я вспомнил, как перелез ворота, опасаясь стучать, чтобы не привлечь новой опасности, как обошел дверь и дернул звонок третьего этажа. Но разговор через дверь - разговор долгий и тревожный, причем женский и мужской голоса спорили, впустить ли меня, - я забыл бесповоротно. Он был восстановлен впоследствии. Все эти еще не вполне смыкающиеся черты возникли с быстротой взгляда в окно. Старик, внесший крысоловку, был в плотной шапке седых выстриженных ровным кругом волос, напоминающих чашку жёлудя. Острый нос, бритые, тонкие, с сложным упрямым выражением губы, яркие, бесцветные глаза и клочки седых бак на розоватом лице, оканчивающемся направленным вперед подбородком, погруженным в голубой шарф, могли заинтересовать портретиста, любителя характерных линий. Он сказал: - Вы видите так называемую черную гвинейскую крысу. Ее укус очень опасен. Он вызывает медленное гниение заживо, превращая укушенного в коллекцию опухолей и нарывов. Этот вид грызуна редок в Европе, он иногда заносится пароходами. "Свободный ход", о котором вы слышали ночью, есть искусственная лазейка, проделанная мною около кухни для опыта с ловушками различных систем; два последние дня ход этот, действительно, был свободен, так как я с увлечением читал Эрта Эртруса: "Кладовая крысиного короля", книга, представляющая собой отменную редкость. Она издана в Германии четыреста лет назад. Автор был сожжен на костре в Бремене, как еретик. Ваш рассказ... Следовательно, я рассказал уже все, с чем пришел сюда. Но у меня были еще сомнения. Я спросил: - Приняли ли вы меры? Знаете ли вы, какого рода эта опасность, так как я не совсем понимаю ее? - Меры? - сказала Сузи. - О каких мерах вы говорите? - Опасность... - начал старик, но остановился, взглянув на дочь. - Я не понимаю. Произошло легкое замешательство. Все трое мы обменялись взглядом ожидания. - Я говорю, - начал я неуверенно, - что вам следует остеречься. Кажется, я уже говорил это, но, простите меня, я не вполне помню, что говор ил. Мне кажется теперь, что я был как бы в глубоком обмороке. Девушка посмотрела на отца, затем на меня и улыбнулась с недоумением: "Как это может быть?" - Он устал, Сузи, - сказал старик. - Я знаю, что такое бессонница. Все было сказано; и были приняты меры. Если я назову эту крысу, - он опустил ловушку к моим ногам с довольным видом охотника, - словом "Освободитель". вы будете уже кое-что знать. - Это шутка, - возразил я, - и шутка, конечно, отвечающая занятию Крысолова. - Говоря так, я припомнил вывеску небольшого размера, над которой висел звонок. На ней было написано:

"КРЫСОЛОВ" Истребление крыс и мышей. О. Иенсен. Телеф. 1-08-01.