Крысолов

– Ненавижу мужиков. Тут не то что зверинец, тут целый зоосад вокруг. Ты представляешь, нас с папой Тукай, мимоходом упомянула она министра обороны, недавно пригласил на танковый биатлон. Приехали мы туда, посмотрели мы соревнования, потом из пулемета постреляли, потом они все водку пить стали. Тукай, папа и генералы какие-то. А я так, рядом с мартини крутилась. Ты бы слышал этих генералов. Что они несут! Господи, какой бред они несут! Это же мореный дуб какой-то, а не люди. Мы, когда назад ехали, я у отца спросила, почему они таких дубов в генералы набирают. Знаешь, что он мне ответил? Он мне заявил, что зато они очень надежные, и самое главное, чтобы я про них ничего в инстаграмме не вздумала написать. Представляешь?

– Где-то я такое уже слышал, – с усмешкой пробормотал Макс, – про надежность.

– Просила отца отправить меня в Бритиш учиться или хотя бы в Сорбонну, но он не отпускает. В Сорбонну я правда сама не очень хочу, во Франции там все мутно как-то, неспокойно. И арабов много. Мне кажется, Франция – это уже не совсем Европа. Вот Кембридж, совсем другое дело.

– Так и что мешает? – Максим с любопытством слушал Наташины откровения, неторопливо потягивая вино.

– Папик, все решает папик. А папик говорит, что это, – Наташа на мгновение задумалась, а потом торжественно процитировала – «Не вписывается в современные внутриполитические тенденции». У них там видите ли тенденции, а я должна сидеть в этом гадюшнике.

Недовольным взглядом девушка огляделась по сторонам, брезгливо поморщилась. Затем она вновь повернулась к Подгорному и наклонившись вперед, громко прошептала:

– Забери меня отсюда?

– Куда это? – спросил Макс, гадая, входит ли в понятие «отсюда» только ресторан или вся страна в целом.

– Куда-нибудь, увези меня, мне здесь скучно, – капризно настаивала Кириленко.

Определенности не прибавилось и Подгорный, решив, что отвезет пьяненькую Наташу к ней домой, взмахом руки подозвал официантку, чтобы рассчитаться. В лифте они спускались с еще одной парой. Это были уже немолодые люди, судя по всему, супружеская чета из Европы.

– Вот, европейцы, – в ухо Максиму, но оглушительно громко, на весь лифт заявила Наташа, – приезжают к нам, смотрят, фотографируют. Они же ничего не понимают. Они видят, центр, кремль, Тверскую, как там все красиво, но они ведь совсем не понимают, как мы живем. Как мы живем Макс, это же ужасно!

Наташа была явно пьяна и уже не могла объяснить ни Подгорному, ни пожилой паре из Европы, как же именно она жила, и что в ее жизни было столь ужасно. Она несильно стукнула кулачком Макса в грудь и уже тише пробормотала:

– Ненавижу вас, мужиков, – она подняла голову и посмотрела Максу прямо в глаза. Ему показалось, что зрачки ее немного расширились. – Тебе ведь тоже нужен мой папик? Признайся. Хотя лучше не надо, не признавайся. Ты хотя бы не хочешь на мне жениться. Да? Это хорошо. Ты хороший… верблюжонок.

Выйдя из лифта пожилой джентльмен на прощание приподнял свое кепи и неожиданно, без всякого акцента произнес, обращаясь к Максу: «Удачного вечера, верблюжонок». После чего подхватил свою даму за талию и, обменявшись с ней короткими репликами на французском, удалился вместе со своей спутницей.

Макс помог Наташе сесть в машину, занял водительское место. Гелендваген выкатился из подземного паркинга и влился в летящий по Садовому кольцу поток.

– Куда ехать-то? – Макс мельком взглянул на Наташу, та никак не отреагировала на вопрос. Гелендваген начал противно, с нарастающей громкостью попискивать.

– Ты бы пристегнулась, он ведь не успокоится.

Наташа молча просунула ремень безопасности у себя за спиной и защелкнула фиксатор. Писк прекратился.

– Видишь, как все просто. Одного мальчика успокоили, а другого теперь можно и возбудить.

– Наташа, ты мне скажи куда тебя отвезти и давай доедем без осложнений, – Максу становилось ясно, что события развиваются для него не самым лучшим образом.

– Ты же за рулем, вот ты и вези. Мой адрес ты не знаешь, значит вези к себе, – промурлыкала она в ответ, – все логично.

Макс крепче сжал руль. Ситуация была безвыходная. Не мог же он выбросить эту девчонку в таком состоянии посреди дороги, хотя ей это возможно даже было бы полезно. Был еще один вариант. Прощаясь, Петр Михайлович Кириленко протянул Максу визитку со своим личным номером, так что вполне можно было позвонить отцу этой ненормальной и сдать ее ему из рук в руки. Несомненно, это было бы самым правильным. Подгорный подумал, что безвыходной ситуацию он делает сам, только потому, что ему не нравятся варианты выхода. От этих мыслей его отвлекла Наташа. Встав на колени, она начала целовать Макса, попадая губами ему то прямо в ухо, то в щеку, то в висок. Подгорный ощутил нарастающее возбуждение. Он попытался отстранить девушку. Куртка на Наташе была расстегнута, и рука Макса случайно коснулась груди, прикрытой лишь тонкой водолазкой. Подгорный попытался отдернуть руку, но не успел – Наташа мгновенно с силой прижала ее к своей груди.

– Мы сейчас во что-нибудь врежемся и все веселье закончится, – Макс с трудом освободил руку.