Крысолов

Ч-черт… Это не поможет. Система безопасности все равно не опознает. Она вообще не действует. Оба диска с программой и настройками, и основной, и резервный, сей­час не в домашнем компьютере, а в рюкзачке. Который километрах в пяти к северу. В ларьке на Выставке.

Стас развернулся и пошел по лестнице.

На четвертом этаже остановился. Заглянул в комнату для переговоров. Столик с остатками трапезы Тоцкого. Сорванный с батареи чехол. Наручников на батарее нет, кто-то снял. Может, сам Тоцкий и снял…

Стас поднялся выше, в квартиру.

В прихожей по привычке остановился – разуться. Но… Дорогущий, мягкий как плюш ковролин – в рубцах, словно футбольный газон после матча. И следы, везде грязные следы…

Не разуваясь, Стас прошел коридор. В гостиной остановился, морщась.

Несло какой-то кислятиной. Табачным перегаром, по­том… В кухонную арку виднелся стол, уставленный грязной посудой, какими-то бутылками с остатками газировки, пластиковыми коробочками из-под готовых салатов.

Шкаф в спальне распахнут, вся одежда ворохом на полу. Кровать сдвинута, изножье у самой двери. На смятых простынях полосочки и квадратики земли. Засохшая грязь, вывалившаяся из узоров подошв какой-то свиньи, которая спала там прямо в одежде, даже не соизволив разуться…

Стол в кабинете тоже сдвинут, на нем разворошенный компьютер. Со стены снята добрая половина видеопанелей, вьются разноцветные обрывки проводов…

Стас поежился. Не только от холода. Мой дом – моя крепость…

Как-же. Вовсе не крепость это, а какая-то жертва изнасилования. Грубого. Циничного. Группового.

Стас развернулся и пошел вниз.

На первом этаже свернул в тамбур перед крысярней. Остановился.

Если личная гвардия там, то, в принципе, должны узнать по запаху. Но…

– Лобастый? – позвал Стас. Тихо.

– Лобастый! Ушастик! Тихо. Ни звука.

Стас толкнул дверь, вошел. Нащупал на стене выключатель, щелкнул. Комнату залил красноватый свет.

– Ч-черт…

Через всю комнату тянется черный кабель, скрываясь в открытом люке. Стас заглянул вниз. В темном провале перемигивался цифрами экран. Большой, поворотный, чтобы издали были видны все показания… Детектор движения.

Даже если личная гвардия улизнула из той ловушки и пришла к дому, то близко не подошла. Один раз в ловушку с детектором движения уже попались, а по второму разу на одни и те же грабли не наступят. Теперь-то Ушастик знает, что значит едва слышный звук, чем-то похожий на быстрые порывы ветра…

Стас присел и рванул кабель. Внизу с хрустом вылетел штекер. Стас отбросил кабель в сторону, присел на корточки. Сложил ладони рупором, позвал в черную дыру:

– Ушастик! Лобастый! Рыжик!

Послушал. Эхо собственного голоса, медленно умирающее… И тишина.

Стас вздохнул и поднялся.

Ну что же… Если они сюда приходили и наткнулись на детектор…

Что они должны были сделать после этого? Сесть кружочком и подумать о том, где бы их хозяин назначил им встречу кроме дома.

И где бы?..

Конечно, в том ларьке на Выставке. Где валяется секвенсор, ради которого рвали пупки всю прошлую неделю. Потому что есть еще Арни, и его надо вытащить отсюда…

Лобастый должен был сообразить, что надо вернуться к ларьку.

Стас перешел в гараж, щелкнул выключателем…

– Придурки!

Ну кухню засрали, ладно. Ну шкаф обыскали в спальне, видеостену распотрошили, искали чего-то в полостях между крепежами… Но машина-то вам зачем?!

Неужели папочка с ярлычком “Крысолов” так до сих пор и пылится в одном из тайников Старого Лиса? И эти орлы двухголовые искали в машине какую-то паранормальную штучку, которая делает Крысолова крысоловом?

Идиоты.

Нет, хуже. Потому что из-за них и дальше придется двигать на своих двоих.

* * *

Город был пуст.

Ни солдат, ни крыс… Ушли в спальные районы, подгоняя солдат?

Ладно. В ларьке не только личная гвардия, но и Серый и – главное! – взвод цивильных крыс. Которые знают о своих побольше. Повадки, маршруты, явки…

Вот пусть и ищут. Куда проще не искать самому, а выпустить на поиски взвод крыс – сразу тридцать длинных серых щупальцев…

От Садового кольца, правда, далековато. Раньше здесь дикие крысы держали масть. Но теперь-то, похоже, всех диких крыс перебили солдаты. А самим солдатам устроили показательную мясорубку на Красной площади. Смяли, обратили в бегство. И преследовали, не давая сориентироваться и перегруппироваться, вышвырнули из центра и погнали, погнали, погнали…

Нет, прочь эти мысли. Не надо. Все люди смертны. И если кто в этих смертях виноват по-настоящему, так это сами эти желторотые молодцы. Решили поиграть в настоящих мужчин?

Не думать, а выполнять приказы. В глазах – холодное знание жизни и смерти, в крепких руках – игрушки для настоящих мужиков. Так?.. Ну вот и доигрались. Даже здесь, у края Выставки, стрельбы не слышно. А спальные районы отсюда не так уж далеко… Неужели солдат уже за кольцевую вышвырнули?

Стоп! Не думать! Хватит!

Черт, хоть бы личная гвардия была сейчас тут… Путалась в ногах, постегивая хвостами, заглядывала в глаза… Опуститься на корточки, пропустить сквозь пальцы шерсть, почувствовать под руками теплое и живое, умные бисеринки-глаза, полные внимания и того чувства, что им заменяет любовь…