Крытый фургон

Она вся лучилась здоровьем, но при этом её фигура не была чересчур мощной и грубоватой, как у большинства женщин, которые обитали в этих краях в ту пору. Молли отличалась завидной гибкостью и стройностью. Находясь во всём расцвете своей женственности, готовая к любви и к наслаждению всеми радостями жизни, она могла свободно выбирать себе спутника среди более двух десятков претендентов на её руку, включая и тех двух молодых людей, что находились сейчас подле неё. Первые поклонники появились у неё ещё тогда, когда она совсем ещё девчонка, выполняя волю своих родителей, живших в то время в графстве Сангамон штата Иллинойс, поступила в лучшую школу, которая только существовала на западных рубежах Соединённых Штатов — в школу «Клей» в Либерти.

При взгляде на молодую девушку чувствовалась порода, унаследованная ею от благородных предков-южан. Сами её родители во всех своих странствиях по территории Соединённых Штатов, перемещаясь сначала из Кентукки в Индиану, а из Индианы ещё дальше в Иллинойс, никогда не забывали про тех леди и джентльменов, которые являлись их предками, и поэтому прекрасно понимали, как важно дать хорошее образование своим детям.

Об образовании, улучшении своего жизненного уровня, прогрессе и продвижении в обществе — обо всём этом смутно мечтали четыре с лишним сотни людей, которые сейчас расположились у самых границ новых территорий. Они все были американцами во втором, третьем и четвёртом поколении. И пусть подавляющее большинство из них были грубыми, невоспитанными, необразованными, а порой и просто неграмотными, где-то глубоко в душе у них никогда не умирала неизбывная тяга к культуре. Они ткнулись к ней, сражались за неё, и сейчас их тоже двигало вперёд неосознанное стремление к ней же.

К числу этих американцев принадлежали и двое молодых людей, которые находились сейчас йодле Молли Уингейт и чьи глаза с невольным восхищением следили за каждым её движением. Сэм Вудхалл, о котором мать Молли отозвалась как о чуть ли не официальном поклоннике её дочери, был плантатором и человеком со средствами. Он был высокого роста, жилистый и сильный. Одетый ещё более пышно и изящно, чем даже Уильям Бэнион, он сейчас вполне мог бы показаться в любой дамской гостиной. Элегантностью были отмечены и седло и упряжь его скакуна, который и сам стоил немалых денег. За этого коня с шелковистой кожей и каштановым окрасом Вудхаллу пришлось выложить кругленькую сумму, в этом можно было не сомневаться.

Вудхалл направлялся в Орегон во главе колонны из принадлежавших лично ему шести крытых фургонов. Он считался весьма состоятельным человеком, умел хорошо обращаться с оружием, неплохо играл в карты и пользовался заметным успехом у слабого пола. До того как Бэнион вернулся с войны, Вудхалл считался первым претендентом на руку и сердце Молли Уингейт. Стоило же майору Бэниону вернуться домой, как он столкнулся с соперником, и между ними вспыхнула новая война — столь же древняя, как сам род человеческий. Война из-за женщины.

Бэнион уже обронил, что знал Сэма ещё по военным действиям в Мексике. Однако, коротко упомянув об этом, он тут же замолчал. Что же заставило его прекратить разговор на эту тему? Может быть, он решил, что и так рассказал слишком много о своём знакомстве с этим типом?

Возможно, что кто-то, глядя на вялые губы Вудхалла, на его высокие скулы, на близко посаженные с узким разрезом глаза, на его слегка небрежную походку, был бы склонен заключить, что ему не хватает силы и твёрдости характера. Однако при столкновении с реальным Сэмом такой скептик был бы посрамлён и озадачен.

К этому моменту к стоянке семьи Уингейтов подтянулись последние фургоны, направлявшиеся в Орегон. Их тащили за собой волы, которые двигались медленно, но с каким-то устрашающим упорством, неудержимые, стремящиеся только вперёд. На подобных животных когда-то прибывали в Европу волны переселенцев из степей Азии. И точно так же, как в те времена нынешние американцы гнали с собой скот и везли весь свой скарб, двигаясь в сторону Орегона.

За скотиной следили и подгоняли её коричневые от загара мальчишки и босоногие девчонки. В клетках, подвешенных к фургонам, кудахтали куры. Из прорезей в брезенте высовывали нечёсаные головы маленькие дети. Под днищами фургонов, заливаясь лаем, бегали собаки. Сидевшие спереди женщины равнодушно озирали однообразные окрестности. За их спиной на ремённых петлях висели неизменные ружья, без которых не осмеливалась отправляться в далёкий путь ни одна семья. А сзади к фургонам были прикреплены плуги, которые переселенцы намеревались пустить в ход на новых землях.

Наступил 1848 год, и трава в прерии уже поднялась.

Майор Бэнион поднял вверх правую руку.

— Правая и левая стороны — вперёд! — крикнул он. В его голосе слышались отчётливые командные нотки — наследие нескольких лет военной службы.