Крыжовенное варенье (СИ)

О результатах предпринятых мер, Чоглокова незамедлительно доложила Елизавете. Расторопность обер-гофмейстерины объяснялась не только желанием побыстрее исполнить императорский наказ. Мария знала, что Екатерина влюблена. И если бы у этой любви появились вполне логичные последствия, адюльтер княгини стал бы слишком очевидным.

Х Х Х Х Х

«Он был прекрасен как день, и без сомнения никто не мог с ним равняться… Он был довольно умен… Недостатки свои он умел скрывать…» — писала Екатерина в дневнике.

Ах да, один-единственный минус: двадцатишестилетний камергер великокняжеского двора Сергей Салтыков совсем недавно женился на фрейлине императрицы Матрене Бальк. Но Екатерина тоже не была свободна. К тому же это «недоразумение» Салтыков быстро сумел объяснить:

— Не все золото, что блестит. Я дорого заплатил за минуту ослепления…

Подумать только, сколь доверчивы влюбленные девушки!

Удобный момент — пылкое признание… Еще несколько красивых и нежных фраз — и она уже думает о нем. Она встречает Сергея, и ее щеки пылают. Пока все плавно, целомудренно и отстраненно, как менуэт… Но вот Салтыков переходит к стремительной атаке: охота, призывно звучит рожок. Все погнались за зайцами, а Екатерина и Сергей, как бы случайно, остались одни.

— Согласитесь, Ваше Высочество, вы влюблены в меня?

Вопрос застал ее врасплох. Великая княгиня молчит, только постоянно поглядывает в ту сторону, откуда доносится собачий лай, боится, что свидание будет кем-либо замечено, а мужчина шантажирует:

— Уйду только тогда, когда вы скажете: «Да»!

Разве у нее есть возможность сказать «Нет»? Тем более что это было бы неправдой…

Уже в декабре 1752 года Екатерина почувствовала, что ждет ребенка. Но, императорский двор в это же время затеял переезд из Петербурга в Москву. В спешке гнали лошадей, не разбирая, где кочки, где рытвины. Едва экипажи добрались до первопрестольной, у Великой княгини случился выкидыш.

Весной 1753-го — новая беременность, а летом — очередная неудача, тринадцать дней женщина провела в горячке (часть последа никак не выходила), еще полтора месяца врач предписал ей не покидать свою комнату. Великая княгиня пала духом.

Елизавета не на шутку была обеспокоена сложившейся ситуацией. Вот тогда-то она и вспомнила про своего садовника, велела ему срочно к ней явиться:

— Андрей, помнится, год назад я посулила в награду за твои мудрые речи перстень. Вот он, — возьми, — она достала из шкатулки кольцо с изумрудом, — И все-таки, твои слова помогли сделать лишь полдела. Посоветуй, как одолеть напасти, приключившиеся с Екатериной, она совсем слаба.

— Еще не вечер, Ваше Величество. Говорят, неудачи способствуют рождению гения.

— Пока они всяческому рождению только препятствуют! Может, велеть поварам готовить для Екатерины особую стряпню?

Анклебер едва сдерживал улыбку:

— Причина недуга, Ваше Величество, как правило, бывает не в том, что мы что-то съедаем, а в том, что что-то съедает нас.

— Думаешь, она шибко переживает? Да уж, мой племянник, Петрушка, — не самый лучший супруг, годится только на то, чтобы картонные крепости штурмом брать. Потому-то я о новом наследнике и пекусь, и еще прошлой зимой велела Чоглоковой намекнуть Катерине, мол, долг перед державою выше долга супружеского!

Андрей с интересом воспринял сие утверждение:

— А Екатерина Алексеевна поняла, чьи слова передала ей обер-гофмейстерина?

Елизавета Петровна тем временем прошлась к бюро, села в рядом стоявшее кресло.

— Она не глупа, Чоглокову изучила, как свои пять пальцев, знает, что та весьма труслива, и не решилась бы заводить столь отчаянные речи без моей указки.

— Тогда, я Вас прошу, пошлите ей через ту же Чоглокову посуленный мне перстень. Я и так буду помнить о Вашей щедрости, а Ваше доверие и внимание к моим словам — награда куда большая. Екатерине Алексеевне же передайте, что кольцо — не просто украшение, но талисман, приносящий удачу и счастье. Люди склонны верить в чудо, а женщины, ввиду их излишней чувствительности, в особенности. Лично я убежден, что Екатерине Алексеевне хватит собственного здоровья справиться с этими, как Вы выразились, «напастями». Но, ежели она поверит, будто в перстне заключена некая добрая сила, ее физическое, и в первую очередь, духовное исцеление будут продвигаться заметно быстрее.

Елизавета сама была суеверна, потому хорошо понимала, о какой такой «силе», заключенной в камень, говорит садовник:

— Будь по-твоему. Тотчас лично отнесу ей украшение.

Садовник склонился в полупоклоне:

— Нет, Ваше Величество, пошлите чрез Чоглокову. Тем самым Вы еще раз подтвердите: обер-гофмейстерина не только Ваши глаза и уши, но и Ваши слова, Ваше волеизъявление.

— Хорошо. Но и тебя я не могу оставить без подарка, проси, чего желаешь?