Кржижановский

Развертывались большие работы по покорению Ангары. Вступила в строй действующих Иркутская ГЭС — сибирский Днепрогэс. Ниже, по течению своенравной Ангары, невдалеке от Падунских порогов, начато строительство крупнейшей в мире Братской ГЭС. Ее мощность должна была составить 3 миллиона 200 тысяч киловатт— вдвое больше, чем весь план ГОЭЛРО. На Енисее началось строительство Красноярской ГЭС, которая по мощности превзойдет даже Братскую. А еще есть Обь, Тунгуски.

Особое счастье он испытывал оттого, что завершается покорение Волги, осуществляется мечта, манившая его чуть не полвека. (Мечты энергетиков исполняются медленно.)

К восьмидесятипятилетию ему присвоили звание Героя

Социалистического Труда. Вручал звезду Климент Ефремович Ворошилов, приехал для этого домой.

Однажды Стеклов привел к нему начальника строительства Куйбышевской ГЭС Комзина. Комзин рассказал о перекрытии Волги, о мировых рекордах укладки бетона, о работе в тридцатиградусный мороз, о том, как обмороженные не уходили, лезли в пургу на обледенелые мачты, о том, как машинист паровоза, чтобы остановить сорвавшийся поезд с бетоном, ложился со шпалой на рельсы. Через пять лет после начала строительства первый агрегат дал ток…

Они ушли, он остался, одинокий старик. Он ходил по кабинету. Как хотел бы он сейчас побродить по машинному залу станции, о которой так давно мечтал, подойти к каждому из двадцати агрегатов, побродить по вечерней плотине, где, наверное, так свеж ветер с Волги.

Мечты сбываются — у селения Братское строится гигантская станция. Работают над проектом Саяно-Шушенской ГЭС.

Мечты сбываются, и энергосистемы районов соединяются мощными линиями электропередачи — рождается энергетическая система Советского Союза, а может быть, всех стран социализма?

Мечты сбываются: строятся атомные электростанции, которые он когда-то предвидел.

На путь строительства социализма вступили страны Европы и Азии. Огни социализма манят мир. Мечты сбываются…

Сбывались его мечты. Но все меньше оставалось тех, кто был свидетелем их дерзкого появления… Бесконечно грустно было ему от сознания этого.

Близкие, преданные люди старались предупреждать малейшее его желание. Не было ничьей вины, что этих желаний было так мало.

Когда ему выделили академическую дачу, он сказал: жаль, что нет фруктовых деревьев. Через неделю шофер Анатолий Петрович Сливенко где-то закупил и с помощью институтских высадил на участке большие — пятнадцатилетние — яблони, груши, вишни. Глеб Максимилианович поразился взявшемуся откуда ни возьмись саду, был доволен, но, казалось, не получил от этого той большой радости, которую ожидали.

Другой раз у него возникла идея построить на участке «наблюдательную башню». Анатолий Петрович смог сделать и это: выписал металлические конструкции, рассчитал, соорудил башню. На верху ее была сделана беседка, продуваемая ветрами, в которой стояли кресло и плетеный столик. Глеб Максимилианович сидел там часами. Читал. Смотрел на новое здание университета, которое было оттуда видно. Спускался, задумчив.

К нему были внимательны: Моссовет предлагал перенести трамвайную остановку подальше от дома, где он жил в Москве, чтобы не было так шумно — на остановку выходили окна кабинета; Глеб Максимилианович отказывался: как можно делать это из-за одного человека?

Несмотря на глубокую старость, он жил полной жизнью. В институтском шкафу, в аккуратных папках хранились не только технические бумаги. О чем только не переписывался он со своими избирателями с тех пор, как они в Кинельском сельскохозяйственном округе в 1937 году впервые выдвинули его кандидатуру в Верховный Совет!

Вот они, эти папки, шершавые корешки, а в них мозаика самой жизни. Он писал об орошении Заволжья, о приусадебном землепользовании, о выделении земель под выпас скота, о неправильном обложении налогом, о преобразовании начальной школы в неполную среднюю, об улучшении оборудования школы в селе Царевщина, о стипендии студентам, о помощи ставропольскому детдому, советовал школьнику, как выбрать профессию и институт. Он писал о пересмотре судебных дел, о помилованиях, о розысках, об устройстве на работу, хлопотал о дополнительных отпусках для горняков, о выплате квартирных расходов для командированных, об оказании медицинского обслуживания, о выпуске газет. Советовал, где лучше искать ящик с письмами В. И. Ленина, зарытый на острове против города Куйбышева, уточнял факты из истории партии, помогал разыскивать пропавших без вести, восстанавливать в партии несправедливо исключенных, получать жилье, публиковать статьи и книги.

Он получал много писем, чаще от совершенно незнакомых людей. Однажды почта принесла солдатское письмо без марки. Писал военнослужащий П. И. Сериков: «Убедительно прошу Вас, если будет время, напишите мне в виде воспоминаний о Владимире Ильиче (если можно, желательно подробнее)».

Мельчайшие подробности жизни Ильича, их знакомства и дружбы интересовали множество людей, более того, были необходимы им.