КС АП А ХУЛИ ГАНКА

Беру за руку, веду к Головачу. Тот улыбку прячет.

- Ксапа новое копье просит. Боится, ты ругать будешь.

- Об камень, или об дерево? - спрашивает Головач, изучая обломанный

наконечник. - Не отвечай, сам узнаю. В дерево вогнала со всей дури.

- Точно!

Головач садится у костра, кивком указывает нам место и начинает

обжигать конец древка в пламени. Есть такой метод. Если спешка, если

зимой под снегом камень не найти, если привязать наконечник нечем, можно

просто аккуратно обжечь древко над огнем, чтоб конец заострился и не

лохматился. Такое копье сломать не жалко. Ксапе учиться - в самый раз.

Дети так копья делают, поэтому все охотники этот способ знают.

Но Ксапа не знает. Копье бросает очень-очень далеко, но не метко.

Как же чудики живут? Как охотятся?

Сидим, беседуем, Ксапа слушает.

- Скоро твою в общество принимать будем?

- Мудр говорит, уже можно. Но лучше через неделю. Пусть синяк на

скуле полностью сойдет.

- Две полоски?

- Две, - улыбаюсь я.

Наступает день, когда решили Ксапу и двух наших девок в общество

принять. Одна по-правде совсем малявка. Соплячка, но из ранних. Скорее

надо, пока не обрюхатилась. Мудр говорит, ее последней. Чтоб знала свое

место. Ксапу надо бы первой - она в голодное время тушу оленя на плечах

несла, на охотницу учится. Но наших обычаев не знает, может не так понять.

Это Мудр так говорит, что может не так понять. Поэтому второй будет. А

Ручеек - первой.

Ручеек, конечно, загордилась. Да и вообще, славная девчушка. Тихая,

спокойная, работящая. Взял бы себе, но слишком тихая. Мне поживей надо.

А теперь у меня Ксапа есть.

Мать Ручейка садится прислонившись спиной к скале. Ручеек - спиной

к матери, и та крепко обхватывает ее руками. Процедура нанесения полосок

не из приятных, а от девки нельзя требовать, чтоб к боли как охотник

относилась. Старая самым острым ножом проводит по щеке два неглубоких

надреза. Потом очень аккуратно срезает тоненькую полоску кожи между

надрезами. Когда все заживет, на щеке на всю жизнь останется шрам-полоска.

По этой полоске, по ее длине и наклону любой человек узнает, что Ручеек

из нашего общества, и родилась в нашем обществе. Наше общество сильное,

многочисленное и уважаемое, поэтому полоска такая простая. Мелким обществам

приходится изобретать сложные рисунки, да еще при встрече объяснять,

какого они рода-племени. Хотя где они теперь, мелкие общества? Их только

отцы да деды стариков помнили. Мелкие общества далеко отсюда остались.

Мать говорила, ее на свете еще не было, когда мы на восход солнца

повернули, а другие прямо пошли. Теперь только Заречные да Степняки рядом

живут.

У Заречных полоски почти как у нас, только под другим наклоном.

Когда девку Заречных в наше общество принимаем, ей вторую полоску наносим.

Заречные также делают, когда нашу девку берут. Сразу ясно, в каком

обществе девка родилась, в каком сейчас живет.

Ручеек хорошо держится. Конечно, слезы из плотно зажмуренных глаз,

но не вырывается и не кричит. Так же перетерпела полоску на второй щеке.

А вот Ксапе обряд очень не по душе приходится. Руку мне до боли сжимает,

обзывает всех ВАРВАРАМИ и ПИТЕКАНТРОПАМИ. Девки иногда бывают очень

глупыми. Видит же, каждый день видит, что у всех баб на щеках полоски.

Что они, от рождения появились?

Когда Ксапа узнает, что пришла ее очередь получать полоски на щеки,

словно с ума сходит. Пять здоровых мужиков ее удержать не могут. Вырывается

и кричит, что у них нельзя, у них так не делают. Без конца повторяет: "У

нас так нельзя, у нас так не делают". Ситуация складывается... Если б три

полоски, привязали бы к дереву так, чтоб вздохнуть не могла, по голове

стукнули - и порядок. Но две полоски - это же своя, только из другого

общества, по своей воле к нам пришедшая. И общество дружественное. Нельзя

связывать. А силы у нее - впятером не удержать. Да еще головой мотает.

Старой никак надрезы не провести.

- Да стукни ты ее по голове, - говорит Фантазер, получив чьим-то

локтем в глаз.

Ксапу, мою Ксапу - по голове, древком копья, чтоб упала как

мертвая...

- Отпустите ее! - кричу. Парни отпускают. Ксапа садится злая,

растерянная, растрепанная. Беру ее лицо в ладони и ласкаю губами. Она

сразу утихает. Только повторяет:

- Так нельзя, у нас так нельзя.

- Надо, Ксапа, надо, - тихонько говорю я. - Ты теперь наша.

Словно какой-то стержень в ней сломался. Обмякла. Сажусь я спиной

к скале, словно ее мать, сажаю ее перед собой, обхватываю руками. Больше

не вырывается. Только всхлипывает тихонько, пока Старая по две полоски

ей на щеках вырезает.

Вечером у костра только и разговоров, как Ксапу впятером удержать

не могли, как Фантазер синяк под глазом получил, да как Ксапа меня

слушается. Не поверите, за один день я из юнца уважаемым человеком стал.

- В каждом обществе свои обычаи, - объясняет Мудр. - Она же говорила

вам, у них так не принято. Полоски на щеках чем-то зазорным считаются.

Вот и отбивалась девка как могла.

Дальше разговор заходит о том, в каком обществе какие обычаи. Очень

интересный разговор. За такой вечер, бывает, больше, чем за год узнаешь.

Особенно от тех, у кого матери и бабки из степняков или других дальних