Ксанф. Книги 1 - 20

Сабрина, не нарушая смятения его мыслей, начала творить свою голографию. Перед ней появилась голубая дымка, нависая над склоном. Она расширялась, утончаясь по краям и сгущаясь в центре, пока не достигла двух футов в диаметре, Дымка не рассеивалась и не уплывала в сторону.

Теперь она начала напевать. У нее был приятный голос – не выдающийся, но подходящий для ее магии. Под влиянием звука голубое облако затрепетало и упрочнилось, став приблизительно сферическим. Затем Сабрина изменила высоту голоса и внешний край облака стал желтым. Она пропела слово «девушка», и цвет принял форму девушки в голубом платье с желтыми оборками. Фигура имела три измерения и была видна со всех сторон.

Это был хороший талант. Сабрина могла изобразить что угодно, но образы исчезали в тот момент, когда прекращалась ее сосредоточенность, никогда не приобретая физической солидности. Таким образом, строго говоря, это был бесполезный талант. Он не улучшал ее жизнь в каком-то материальном смысле.

Но сколько талантов в действительности помогали своим владельцам? Один человек мог заставить лист дерева завять и отвалиться, глядя на него. Другой мог создать запах кислого молока. Третий мог сделать смеющийся безумным смехом пузырь, появляющийся из-под земли. Все это была магия, вне всякого сомнения, – но какую пользу можно получить от нее? Почему такие люди квалифицировались как граждане Ксанфа, в то время как Бинк, который был умен, силен, обладал приятной внешностью, нет? И все же существовало абсолютное правило: ни одна не обладающая магией личность не могла оставаться после исполнения двадцати пяти лет.

Сабрина права, он должен определить свой талант. Он так и не смог найти его сам, поэтому он должен заплатить Доброму Волшебнику назначенную цену. Это не только защитит его от изгнания, которое в действительности могло оказаться участью хуже смерти, так как какой смысл в жизни без магии? – и завоюет ему Сабрину – участь значительно лучше смерти. Это также исцелит его пошатнувшееся самоуважение. У него нет выбора.

– Ой! – воскликнула Сабрина, хлопая ладонями по своим шикарным ягодицам. Голография растворилась, девушка в голубом платье гротескно исказилась перед тем, как исчезнуть.

Бинк шагнул к ней, встревоженный. Но в это время раздался громкий юношеский смех. Сабрина яростно развернулась.

– Нумбо! Прекрати это! – закричала она. Сабрина была из тех девушек, которые были красивыми как в гневе, так и в радости. – Это не смешно!

Конечно, это был Нумбо, сделавший ей магическое горячее сидение, огненную боль в задней части тела. Говори после этого о бесполезном таланте! Бинк с кулаками, сжатыми так крепко, что большой палец впился в обрубок недостающего пальца, двинулся к ухмыляющемуся юноше, стоящему за Обзорной Скалой. Нумбо было пятнадцать лет; нахальный и раздражающий, он нуждался в уроке.

Раздался другой взрыв смеха. Бинк не врезался носом в стену благодаря подвернувшемуся под ноги камню, но кто-то, очевидно, подумал, что он стукнулся. Камень отклонил его ногу достаточно далеко, чтобы он не потерял равновесие. Это было не больно, но задержало его движение вперед. Его рука качнулась, и пальцы коснулись невидимой стены.

– Прекрати, Чилк, – сказала Сабрина. В этом заключался талант Чилка: стена. Магия Чилка как бы дополняла талант Сабрины, видимость без содержания уступала тут содержанию без видимости. Стена имела площадь всего шесть квадратных футов и, как и большинство проявлений магических талантов, была временной, но зато крепкой, как сталь, в первые несколько мгновений.

Бинк мог обогнуть стену и догнать подростков, но он был уверен, что будет вновь несколько раз пойман невидимой стеной и больше пострадает сам, чем сможет причинить вреда мальчишке. Результаты не стоили усилий. Если бы только он имел собственный талант, подобный горячему сиденью Нумбо, он мог бы заставить шутников пожалеть о проделке, несмотря на стену. Но у него не было таланта и Чилк знал об этом. Все знали об этом. В этом заключалась самая большая проблема Бинка. Он был легкой добычей для всех проказников, потому что не мог нанести ответный удар магически, и считалось полнейшей глупостью делать это физически. Прямо сейчас он был вполне готов совершить, тем не менее, эту глупость.

– Уйдем от сюда, Бинк, – сказала Сабрина. В ее голосе слышалось недовольство, номинально направленное на непрошенных свидетелей, но, как подозревал Бинк, частично относящееся к нему. В нем начала подниматься бессильная злоба, которую он ощущал много раз прежде, но так и не привык к ней. Он не мог сделать предложения Сабрине из-за отсутствия таланта и не мог оставаться здесь по тем же самым причинам. Ни здесь, у Обзорной Скалы, ни здесь, в Ксанфе. Потому что он не соответствует.