Ксапа хулиганка

— Тогда начну с ГЕОГРАФИИ, — указываю на снимки. — Наше общество состоит из трех НАРОДНОСТЕЙ. Каждая НАРОДНОСТЬ говорит на своем языке. Это неудобно, но, как у вас говорят, ВРЕМЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ. Уважаемые люди говорят, скоро языки сольются. Мы ПРОЖИВАЕМ здесь и здесь — указываю на Приму и стоянку Заречных. Не хочу чужакам точное место показывать, незачем им его знать. Поэтому всей ладонью по снимку провожу. — Степняки живут здесь, а Чубары — здесь.

Медведев задумчивый вид принимает, только кивает слегка, когда я ладонью целые леса накрываю.

— А вот здесь — хлопаю рукой по стенке слева от снимка, — живут дикие племена Айгуров. Много племен.

На секунду задумываюсь, как объяснить журналистам, из-за чего у нас с Айгурами проблемы.

— Вы знаете, что такое ЛЕДНИКОВЫЙ ПЕРИОД?

Оба чудика дружно кивают.

— Тогда вам проще объяснить. Ледники движутся. И дикие племена тоже движутся из-за ледников. Вот отсюда, — хлопнул ладонью по стенке слева от снимка, — сюда! — хлопнул справа. — Айгуры создают нам ПРОБЛЕМЫ. Но нам ПРОБЛЕМЫ не нужны. Вы понимаете?

— …Ю андестенд? — переводит Света. Дожидаюсь, когда оба журналиста кивнут.

— Мы хотим уйти с пути диких племен. Отсюда и отсюда уйдем сюда и сюда, — хлопаю ладонью по снимку. — Отдадим им левый берег реки, пусть МИГРИРУЮТ. Но на правый не пустим.

— Как вы будете не пускать айгуров на правый берег? Будете воевать с ними? — спрашивает журналист с микрофоном.

— Зачем воевать? у них девушки красивые, — говорю я. Наверно, зря о девушках сказал.

— Амазонки? — удивляется журналист.

— Нет, просто молодые, красивые, скромные, работящие девушки. Могу с одной познакомить, она у нас живет.

— Это была местная шутка, — очень вовремя вставляет Медведев. — Сильные мужчины не воюют с красивыми девушками.

— А, юмор! Ай'эм сорри! Проблема перевода… Но все же, что вы будете делать с айгурами?

— Миша, отведем их к звероловам, покажем летающий шприц? — предлагаю я. Медведев подхватывает идею и объясняет журналистам, что мы хотим усыплять айгуров как звероловы диких животных и перевозить сонных вертолетами на новое место.

— Если они человеческих слов не понимают, будем обращаться с ними как с оленями, — говорю я. — Сейчас мы пойдем в загон, и вы увидите реликтовых оленей. У вас таких больше нет. Но скоро будут. Мы наловим и передадим вам.

Идем в загон. Олени ведут себя как-то недружелюбно. Самка беспокоится, а самец хочет нас отогнать подальше. Принимает угрожающие позы, словно напасть хочет. Достаю мобилку и вызываю ветеринаров.

— Лена, у вас начинаются роды. Ты просила позвать, когда начнутся.

— Спасибо, Клык!

Вскоре прибегают ветеринары и выгоняют нас из загона. Журналисты достают из сумки камеры, которые надеваются на лоб, и просят ветеринаров все заснять. Медведев недоволен. Теперь журналисты не улетят до конца родов. Просит меня занять их чем-то. Признаться, мне журналисты тоже надоели. Неприятные вопросы задают. Надо над каждым словом думать, чтоб лишнего не сказать. Может, Ксапе их передать?

Веду к своему ваму. У входа Жамах расхаживает, по мобилке с кем-то говорит. Представляю ее журналистам, завожу в вам… Етишкин кот! На шкурах в ряд разложены шесть грудничков! Лава, Туна и Фархай с ними возятся.

— Быстро вон! Гоу аут! — командует Медведев журналистам, как только видит это. И уже на улице говорит мне:

— Клык, зачем ты их в ясли привел? Они же заразные!

— Мы просим прощения, — говорит тот, что с микрофоном. — Это все ваши дети?

— Это ясли, — говорит Медведев.

— Мой малыш второй справа. Трое малышей — Лавы с Туной, а двое — не знаю, чьи. Жамах, ты Ксапу не видела?

Жамах берет меня за локоть и отводит в сторону.

— Ксапа от них прячется, — кивает на журналистов. — Стесняется полосок на щеках.

— У всех же полоски!

— Я ей так и говорю. А она прятаться убежала.

Раз не удалось свалить гостей на Ксапу, говорю Мише, что запускаю «стандартную гостевую программу». Веду к хызу, попутно указываю на солнечные батареи. Пока идем, Михаил объясняет, что в пещерном доме мы живем зимой, а летом — в вамах, на природе. Входим в хыз. Я сразу включаю свет. В новой пещере гудит бетономешалка. Плохо это, все впечатление испортила. Но журналисты заинтересовались. Со всех сторон засняли Жука, Толика и Евражку. Евражка кричит, чтоб на свежий бетон не наступали. И указывает, где можно ходить, а где нельзя.

— Готовим хыз к зиме, — объясняю я, — осень уже, листья пожелтели, скоро сюда переселимся, а тут, под ногами пол неровный. Надо торопиться.

— Расскажи про теплый линолеум, — подсказывает Медведев, а Света переводит. Оба журналиста удивленно поворачиваются ко мне.

— Зачем я буду говорить о том, чего нет? Когда сделаем — покажу. А пока нечего показывать, — солидно так говорю, потому что не знаю, что это такое — теплый линолеум.

Журналист, который с видеокамерой, снимает ярко освещенный потолок, колонны, которые растут из него до пола и трубы вентиляции.

— Раньше здесь медведь жил, — рассказываю я. — Но это было давно. За много лет до нас.

— Это единственный хыз у вас? — спрашивает журналист.