Ксапа хулиганка

Старая охотников расталкивает, за ней Мечталка с горшком горячего бульона. Прислоняют бабу спиной к печке, в шкуры закутывают, бульоном отпаивают. Степнячка то и дело кашлем заходится.

Напоили, расспрашивать начали. Выяснилось, что никто ее языка не знает. Я еще замечаю, что наши степнячки, как ее говор услышали, мрачнеют, в угол забиваются шушукаются между собой. Наши все мелкие, а эта рослая, в плечах широкая. Догадаться можно, что она издалека к нам попала.

Ксапа из шкур и жердей у печки теплый шалашик сооружает и новыми словами ругается. Только и слышно — ОЭРЗЭ да ПНЕВМОНИЯ. Бабы ей помогают.

Охотники расходятся. Те, что степнячку привели, вновь на охоту уходят.

Старые женщины лечебные травы в кипятке заваривают. Я хочу со степнячкой поговорить, зову Лаву. Лава мне неприличные слова говорит. Баламут это слышит, оплеухой ее с ног сбивает. Хватает за волосы, швыряет мне под ноги. Зарвалась девка. Три полоски — а на охотника рычит.

Волоку Лаву за шкирку к шалашику, что Ксапа соорудила. В нем очень тепло, но душновато и темно. Степнячка лежит, шкурами укутана, Ксапа ей лоб щупает. Объясняю, зачем пришли.

— Боже мой! У нее ТЕМПЕРАТУРА ЗА СОРОК. Завтра приходи, — сердится Ксапа. Да я и сам вижу, что степнячке не до разговоров.

И ЧАСА не проходит, как охотники вновь возвращаются. Опять без добычи, но с ними трое заречных охотников. Суета начинается. В оба камина дров подбрасываем, чтоб светлее было. Уважаемые в круг усаживаются, гостей усаживают, по большому куску вареного мяса в глиняных мисках дают. В кружки травяного отвара наливают. Всем любопытно и тревожно.

Но сначала гостей накормить полагается, разговоры потом.

Да и гости не простые. Медведь — второй человек в Заречном обществе.

С ним двое лучших следопытов. Очень сильные охотники, если зимой, по глубокому снегу перевал прошли.

Охотники съедают мясо, съедают добавку, от второй добавки отказываются, сытно рыгают и приступают к делу.

— Осенью, когда вы уже из горелого леса ушли, — начинает Медведь, — к нам степняки заглянули. Девок на шкуры и мясо меняли. Девки не ихние, пришлые. Хорошие девки, но очень строптивые. Степняки говорят, чужие племена с восхода солнца идут, их земли занять хотят. Вот степняки у них девок и отбили. Много девок, девки сильные, непокорные. Степняки жалуются, им столько не удержать. Бегут при первой возможности, стоит на миг глаза отвести — бегут… Вот они и решили, пока все не разбежались, на мясо и шкуры их обменять.

А у нас, вы знаете, три зимы назад голод был.

Мудр кивает. По рядам слушателей шумок проходит. Все тот голод помнят. Заречные тогда своих девок, совсем юных, всем предлагали. Только бы с голоду не померли. И степнячек всех раздали. С той зимы в нашем обществе у каждого охотника, считай, по две бабы. И это несмотря на то, что наши девки к Заречным уходят. И половина их баб весной, когда голод спал, к своим вернулась. Мы держать не стали. Но все равно, у Заречных баб меньше, чем охотников. Хотя у степняков баб еще меньше.

— Три ночи назад, — продолжает Медведь, — лучшая баба сбежала.

Я за нее лося степнякам отдал, сыновьям бабу дал, чтоб у них сильные, здоровые дети были. А они молодые, недоглядели… Три дня мы по следам за ней идем.

— Что вы хотите с ней сделать? — неторопливо спрашивает Мудр.

Медведь переглядывается со своими следопытами.

— Да ничего такого… Проучим, чтоб неповадно бегать было, и в общество вернем. Очень уж баба статная. Я же говорю, хочу, чтоб сыновьям детей рожала.

В тяжелое положение попадает Мудр. Что бы ни сказал, то ли бабы, то ли охотники недовольны будут. Но тут в центр круга Ксапа пробивается.

Я со стоном и за голову хватаюсь.

— Уважаемые охотники, — начинает Ксапа, — вы три дня и три ночи шли по нашей земле.

— Мы шли по вашей земле, но мы не охотились на вашу дичь, — вставил Медведь.

— Вы долго шли сквозь зимний холод, устали и проголодались, — продолжает Ксапа. — Мы встретили вас теплом и сытной едой. Пока вы наши гости, мы будем защищать вас от любых врагов. Так велят законы гостеприимства той страны, откуда я родом.

Охотники насторожились. Вроде, Ксапа все правильно говорит. В чем подвох?

— Степнячка три дня сквозь снег и ветер пробивалась. Мы встретили ее теплом и сытной едой. Так же, как и вас. Вы долго шли, но опоздали. Вы не смогли ее догнать. Она пришла первой. Сейчас она под нашей защитой. Я сказала.

Тишина наступает. Нехорошая такая тишина. Никто не хочет ссориться с Заречными из-за степнячки. Но что делать после слов Ксапы?

Заречные тоже не знают. Руки оружие нащупывают. Чувствую, еще немного — и до смертоубийства дойдет.

— Охотники, — говорю, — сегодня степнячка под нашей защитой. Но подождите три-четыре дня. Она помрет, и мы отдадим вам ее тушку. Делайте с ней что хотите.

Таких круглых глаз я ни у кого еще не видел.

— Что ты сказал? — медленно поднимаясь, спрашивает Медведь.

— Да болеет степнячка ваша. Умрет скоро. Если попрощаться хотите, то сейчас самое время.

Я все верно смозговал. Степнячка, может, на самом деле сознания лишилась, а может, спит без задних ног. Но добудиться ее заречные не смогли.

* * *