Ксапа хулиганка

Но дело не в нем. Ксапы в ваме нет. Жамах говорит, она в хызе. Сидит на пустых ящиках и плачет. Я одежку накидываю, электрический фонарь беру, разыскивать иду. Рядом сажусь, к себе прижимаю. Ни о чем не спрашиваю, знаю, сама расскажет. Так и есть. Похлюпала-похлюпала носом, в меня лбом уткнувшись, рассказывать начала.

— Я говорила тебе, что Медведев что-то замышляет. Сегодня ночью, когда помогала маленькому памперсы менять, поняла наконец. Он тебе о наркотиках рассказывал?

— Не помню. Вроде, слышал такое слово.

— Наркотики — это такая гадость, один раз попробуешь, потом жить без них не можешь.

Мы же, вроде, свое едим и пьем. В больнице мы с Жамах вместе со всеми ели. Не было в еде ничего такого.

Ксапа головой качает.

— У тебя на поясе нож висит. Он хороший?

— Очень хороший!

— А ты сам можешь такой сделать?

— Я — нет. Может, Головач теперь сделает.

— И Головач не сделает, — качает головой Ксапа. — В том-то все и дело. Ладно, идем спать. Холодно тут.

Долго я уснуть не могу, ворочаюсь, над ее словами думаю. Ничего не понимаю, если честно.

* * *

Утром просыпаюсь от гомона детворы. Выхожу на улицу — друг друга в моей тачке катают. И ведь никто не показывал, как ей пользоваться, сами дошли.

Ксапы нигде нет. Иду искать. Нахожу у Мудра. Сидит нахохлившись, как мелкая птичка зимой. Мудр тоже сердитый.

— Ты, Мудр, мою женщину не обижай, — говорю.

— Обидишь ее. Знаешь, что она придумала? Мы не должны у чудиков ничего такого брать, чего сами сделать не можем. Нам, де, от этого поплохеет.

Я прикидываю. Ножи, топоры, миски всякие худо-бедно сами делаем.

Вот пила — вещь полезная. Головач говорит, ему такую не сделать. Бинокль еще… Привык я к нему. Но раньше без него обходился.

Посмотрел на Ксапу, рассмеялся.

— Как же ты без зажигалки жить будешь?

Тут у нее подбородок задрожал. Утешать пришлось. Мудр тоже за нее заступается.

— Ты, Клык, не смейся. Ей зажигалка не повредит, она же не у нас родилась.

— Мне что теперь, свой нож Заречным отдать?

— А что? — оживает Ксапа. — Меновая торговля! Клык, ты говорил, через два года здесь голод начнется. Вот и будем ножи на мясо менять.

— Откуда у Заречных мясо? Сами впроголодь живут, — отметает Мудр.

Ксапа опять нахохливается.

— Я вот зачем пришел, — говорю, — Ксапа, как ты узнала, как чудики Жамах зовут?

— В паспорте прочитала, — удивляется даже.

— Вот ты не первый раз говоришь. И Михаил все время говорил, что прочитал где-то. То в книге, то на вывеске. Объясни, что это такое. Я у чудиков отнекивался, что по-ихнему читать не умею. Но надо же знать…

— Ты хочешь научиться читать и писать? — радуется Ксапа. А я вспоминаю, что она еще осенью ко мне с этим приставала, но я тогда отказался.

— А меня научишь, дочка? — спрашивает Мудр. Ксапа как солнышко засветилась.

— Всех научу!

Оказывается, у чудиков этому с детства всех учат. Мы долго говорим, с чего начинать, да что, как и где. Хотели Головача позвать, но он на охоту ушел, его очередь. Мудр обещает с ним вечером поговорить. Ксапа хочет с пацанов и девчонок начать, но Мудр говорит, они и подождать могут. Первым делом надо уважаемых людей обучить. Если с малышни начать, уважаемые люди не захотят детскими забавами заниматься. Я соглашаюсь. А Ксапа задумывается, потом говорит, пусть все думают, что это Мудр велел ей всех грамоте учить. Лисицей была, лисицей и осталась.

А Мудр соглашается. Балует он ее.

* * *

С грамотой оказывается не все так просто. То есть, писать по-русски Ксапа может запросто всех обучить. А для нашего языка надо сначала алфавит адаптировать да словарь составить. Ксапа с Мечталкой этим занялись. Нехорошо вообще-то получилось. У вечернего костра Мудр поручает Ксапе обучить охотников читать-писать, а Ксапа десять дней отсрочки просит. Мудр только вздыхает да головой качает. Охотники смеются беззлобно, да к другим делам переходят. Что пора Жамах свои две полоски получить. Тут я рассказываю, как чудиков-надзорщиков обманывали, да что с двумя полосками Жамах бы сразу распознали. А так она среди чудиков за свою сойти может. Ксапа неожиданно меня поддерживает. Мол, Жамах у чудиков уже была, все знает, у нее даже паспорт есть. То есть, чудики ее в свое общество приняли. Охотники спорят. Жамах испуганно ко мне прижимается, головой вертит, сама не знает, что выбрать. Полоски — это авторитет, признание и уважение женщин. А то ходит как нипойми кто. То ли охотник, то ли девчонка малая, мужчины не знавшая. Долго спорят. Решают пока как есть оставить. Все-таки, охотница. А дальше — на мое усмотрение. Полоски можно в любой момент нанести. Напоминают Головачу, что копье обещал, как Жамах родит. Головач тут же поднимается и новое копье ей торжественно вручает с теплыми словами. Ксапа в ладоши бьет. Потом объясняет нам, что такое бурные, продолжительные аплодисменты. Малышне очень нравится. Да и мы ладони отбили с непривычки.

* * *