Ксавьер Колд

Он тянется к багажнику, достает запакованный в пластик вещдок и поднимает его, чтобы я посмотрел. Внутри прозрачного пакета лежит удостоверение личности, о котором он говорил. С него на меня смотрит как будто собственное отражение: мужчина с темными длинными волосами, кристально-голубыми глазами и ухмылкой, как у человека по имени Ксавьер Колд, рожденного в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом.

— О, боже, — причитает Анна рядом, видя именно то, что вижу я. — Это твой отец?

Прикусываю нижнюю губу.

— Похоже на то. Никогда не знал его имени и не видел фото. Мама всегда говорила, что он сбежал.

— В том же шкафу мы нашли дневник. — Он держит еще один пластиковый пакет. — Эту страницу мы нашли наиболее изобличительной, а потому оставили открытой, запаковывая в пакет, потому что она ясно дает понять, кто убил мужчину. Можете сказать, были ли у Ирмы Уинслоу проблемы с психическим здоровьем?

— Кто такая Ирма Уинслоу? — спрашивает Анна.

— Это имя написано в дневнике, — говорит детектив Грейсон.

— А еще она была моей бабушкой, — поясняю я ей и поворачиваюсь к детективу. — Она была адовой сукой, но о диагностированных проблемах я не знаю.

— Что ж... — он осекается. — Если у вас когда-либо возникал вопрос, были или не были, прочитайте то, что написано здесь. — Он указывает на открытые страницы, и я склоняюсь, чтобы прочитать нацарапанные каракули:

«Еще один день. Я закончила его именно так, как ты велел. Я не могла позволить монстру забрать мою Джину, поэтому остановила его.

Единственная проблема в том, что его злое семя уже посеяно в мою дочь, и нужно найти способ избавиться от его потомства. Джина не поверит, когда я расскажу ей обо всем этом. Она не верит, что Сатана пытался забрать ее у меня, но я верю».

Я медленно, сжав губы, вдыхаю воздух, когда написанное ею доходит до меня.

— Жесткое дерьмо, да? Если она имеет в виду тебя в этой безумной болтовне, тебе повезло, что ты все еще здесь. — Детектив убирает пакеты и кладет их обратно в коробку, помеченную как улики. — Коронер сможет дать нам приблизительное представление о том, как долго жертва была мертва, и причину смерти, но я предполагаю, что этот человек пролежал в этом шкафу долгое, долгое время.

— Вероятно, около двадцати восьми лет, — бубню я, все еще шокированный. — Не новость, что бабка меня не любила. Я, похоже, был постоянным напоминанием об адских штуках, которые она проделала с мужчиной, запертом в шкафу. Это... объясняет многое.

Анна потирает мою спину.

— Так и есть.

Наконец вопросы, которые я задавал всю жизнь, получили ответы. Отец никогда не бросал меня и мать. Он был убит моей бабушкой, которая провела остаток жизни, скрывая свое зло от общественности. Но я знал правду о ней, и теперь ее узнает и весь остальной мир.

Глава 35

Анна

Я ставлю свой кофе на стол, а потом подкрадываюсь и ставлю чашку на ночной столик Ксавьера. Прошлую ночь он плохо спал, потому что мы обсуждали вещи, найденные в его доме детства. Ему было трудно переварить все, что с ним случилось. Это была тяжелая ноша, но, по крайней мере, мы находимся в такой точке наших отношений, когда он чувствует себя достаточно комфортно, чтобы поговорить со мной о своих чувствах.

Я пытаюсь встать на цыпочки, но рука Ксавьера выскальзывает из-под одеяла и хватает меня за запястье.

— Куда собралась?

Он игриво тянет меня на кровать, оборачивает вокруг меня руки и нюхает.

— Хорошо пахнешь.

— Я приняла душ, — хихикаю я. — Это называется мыло.

— М-м-м. Может, нам не стоит сегодня выходить. Я все еще должен тебе день в постели.

Я провожу пальцем по его носу, стараясь не зацепить раны на лице.

— Мы могли бы, но, думаю, лучшей мыслью будет найти квартиру до того, как отправимся на «Напряжение».

Он кивает.

— Ты права, — кивает он. — И нам нужно найти тебе кольцо.

— Мы не обязаны делать это сегодня.

— Обязаны. — Он утыкается носом в мои волосы и целует в шею. — Так как мне больше не разрешено мочить придурков за то, что они на тебя глазеют, кольцо на твоем пальце будет следующей лучшей вещью, чтобы каждый мужчина в мире знал, что ты занята.

— Для этого мне не нужно кольцо. Все, что им будет нужно делать — смотреть мне в глаза и видеть женщину, чье сердце занято.

Ксавьер касается моей щеки.

— Я люблю тебя, красавица. Ты — лучшее, что когда-либо со мной случалось, мой ангел, мое все, и я никогда снова не отпущу тебя.

Эпилог

Анна

Список, который я хранила в сумочке последние одиннадцать месяцев, истрепан. Я, должно быть, по три раза проверяла его более ста раз, убедившись, что ничего не забыла о дне, до которого мы отсчитывали почти год.

Квинн вытаскивает несколько салфеток из коробки, стоящей на столе, и засовывает их под мышку, затем повторяет сценарий для другой руки. Она выглядит нелепо, стоя в свадебном платье с торчащими из подмышек салфетками.

— Здесь жарко, как в преисподней, — поясняет она.

Я смеюсь.

— Здесь не так уж плохо. Просто ты нервничаешь.

— Не нервничаю. С чего бы? Я выхожу за мужчину, которого люблю, и мы собираемся быть вместе до конца жизни. Никакого давления.