Ксенофоб

Итак, покушение произошло сразу же после того, как я взялся за дело Беллы и фогеля. Значит, черный убийца узнал о моем участии и постарался сразу же ликвидировать потенциальную опасность. А это, в свою очередь, означало, что дело гораздо серьезнее, чем мне показалось изначально.

Одной из моих предварительных версий было предположение, что кто-то из высокопоставленных гостей по случайной прихоти украл реликвию фогелей в качестве сувенира — иногда аристократы могут себе позволить и не такие чудачества. Но появление черного существа говорило против такого банального стечения обстоятельств.

Пришельца такого вида я видел впервые. То, что он не являлся человеком, доказывать не требовалось. Но и никогда прежде ни из первого, ни из второго посольства не появлялся в городе подобный чужак — уж о нем моментально раструбили бы все многочисленные новостные листки.

Итак, текущих версий у меня целых две. Первая: похитители решили устранить меня во избежание разоблачения. Вторая: кто-то еще охотится за реликвией, и я оказался лишним. Значит, у меня появились конкуренты.

Нужно действовать быстро, пока меня не обскакали. И с чего начать, я давно придумал.

Утро уже брезжило в окнах первыми багровыми всполохами восходящего зимнего солнца. Пусть час еще неурочный, но дело не терпит отлагательства.

Я достал переговорник. Этот номер я помнил по памяти.

— Слушаю. — Голос прекрасной Элен звучал глухо и показался мне немного странным. Обычно веселая и задорная, она словно потухла изнутри. Да еще эти фоновые хрипы и сипы на линии. Качество связи за год не слишком улучшилось, несмотря на два десятка новых передающе-принимающих воздушных шаров, круглосуточно болтающихся над городом и обеспечивающих усиленный сигнал.

— Элен, это Бреннер. Я хочу поговорить с Грэгом!

Репортеры обычно в курсе всех городских новостей и сплетен, а мой друг Грэг всегда был одним из лучших фридрихсградских журналистов. Тем более он присутствовал на приеме…

— Кира? Ты? — Элен внезапно разрыдалась в переговорник, а я не знал, что сказать, как утешить.

— Что случилось?

Элен быстро взяла себя в руки и ответила коротко, информативно и по существу — совместная жизнь с репортером «Городских новостей» не могла не сказаться на ее характере.

— Кира, слушай внимательно. С Грэгом беда. Прошу тебя, помоги ему, если сможешь. Вчера его поместили в психиатрическую лечебницу. Он сошел с ума, Кира, помешался по-настоящему! Он хотел убить наших детей!

VII Дом скорби «Зонненшайн»

Едва свернув с дороги и выехав на широкую аллею, по обе стороны которой стояли покрытые снегом деревья, я наткнулся на предупреждающую табличку: «Justizvollzugskrankenhaus Sonnenschein. Sozialtherapeutische Anstalt Friedrichsgrad»[10] — все официальные надписи в империи делали на дойче. Снизу шла приписка на кириллице: «Въезд на территорию разрешен только служебному транспорту».

Я скинул скорость и медленно поехал вперед.

Клиника «Зонненшайн» для душевнобольных осужденных преступников пользовалась весьма мрачной репутацией. По сравнению с этой больницей обычная тюрьма была курортом — так говорили знающие люди. И я совершенно не понимал, каким образом Грэг Рат оказался пациентом именно здесь.

То, что мне рассказала Элен, ни в коей мере не должно было привести репортера в клинику. Ведь он никого не убил и даже никого не покалечил, хотя и пытался. И слушания по его делу не проводилось. Судья на закрытом заседании определил отправить Грэга на психическую проверку с возможной последующей реабилитацией в «Зонненшайн», и никакие доводы Элен о вменяемости супруга и мольбы не помогли.

Она в тысячный раз пожалела, что вызвала полицию в тот злосчастный вечер, когда Грэг вернулся домой после торжественного приема в посольстве фогелей. Был он, по словам супруги, в подавленном состоянии, не шутил, как обычно, выглядел мрачным и молчаливым. Элен списала все на усталость, но чуть позже, когда она заглянула в детскую, то увидела, что Грэг навис над кроватью Адди — их приемного сына, и душит того подушкой. К счастью, Дара — родная дочь Грэга и Элен, находилась в своей комнате и крепко спала.

Элен с криком бросилась к Грэгу, но тот не реагировал, только сильнее давил на подушку, намереваясь быстрее покончить с делом. Женских сил недоставало, чтобы оттащить репортера от жертвы, поэтому Элен схватила первое, что подвернулось под руку, — бронзовый бюст Генриха Первого и ударила им мужа по голове.

Грэг упал на пол как подкошенный, а Элен тем временем выскочила на улицу и попросила первый встречный патруль о помощи. К счастью, ребенок не пострадал, и Грэг быстро оклемался после удара, хотя крови потерял достаточно, но ему это не помогло. Патрульные забрали репортера с собой, и с тех пор Элен его не видела.

— Кира, ты же знаешь Грэга, он бы никогда не причинил вреда Адди! Это было какое-то затмение! Кира! Его чем-то опоили, я уверена. Он был не в себе…

Я слушал рассказ с тяжелым сердцем. В невиновности Грэга я почти не сомневался, не тот он был человек, чтобы даже ради высшей цели допустить мысль об убийстве ребенка.