Ксенолог с пересадочной станции

— Вот теперь я верю в твою антитолерантность по отношению к инопланетникам, — попыталась я пошутить. — Мне в любом случае придётся идти с тобой, — это уже прозвучало серьёзнее. И от этой мысли стало слегка неуютно. Я не герой и меня не тянет грудью прикрывать амбразуру, но альтернативы выглядели ещё неприятней.

— Почему?

— Потому, что это меня, Отшельник отправил гулять по изнанке, а тебя просто со мной заодно.

— Не понял в чём тут тонкость. И заодно, раз уж всё равно зашёл разговор об этом, объясни, что за китайские церемонии вы там развели.

— Всё предельно просто. У солеран есть строгий кодекс поведения среди малых рас. В частности, наш Отшельник имеет статус наблюдателя и наладчика. То есть он присматривает за солеранскими механизмами и не имеет права вмешиваться в нашу жизнь. Разве что наблюдать. Впрочем, право заводить среди людей приятелей он имеет, а на них распространяется совсем другой кодекс. Кодекс дружеского общения. И именно поэтому он обрадовался, что пришла именно я (ты ведь обратил внимание на самую первую его фразу?), а чем я отличаюсь от остальных людей? Только тем, что поддерживаю с ним более-менее приятельские отношения. То есть мне, в частной дружеской беседе, он мог рассказать о замеченном непорядке.

— А что бы ему было, если бы он предупредил кого-то другого?

— Ему? Скорее всего, ничего. А вот человечество могло ожидать понижение статуса по внутрисолеранской классификации как не справившихся с возникшими проблемами без посторонней помощи.

— Так зачем ему нам помогать?

— А откуда мне знать? Может нравится ему тут у нас. Тихое местечко, где его никто не дёргает. Или ещё что-то такое в этом духе. К тому же я не верю в то, что солеране могут нам как-то специально вредить. Не потому, что они такие уж хорошие и идеальные, просто мелки мы для них, чтобы наше отсутствие или присутствие в галактическом сообществе имело такое уж большое значение, — вру, конечно. Хотя нет, привираю слегка. На самом деле, мне они кажутся по-настоящему мудрыми, а потому добрыми. Но не признаваться же в таком человеку, который испытывает к нашим ящерам инстинктивное недоверие.

— Так, — Мика с силой размял кисти рук, — я так и не понял, из чего следует, что тебя нельзя отправить назад, к Отшельнику. Раз уж ты всё равно ему доверяешь.

— Потому что тогда, то, что он отправил нас (меня!) на изнанку, превращается из дружеской любезности, в целенаправленную помощь.

— А у нас на носу ещё и эта треклятая комиссия, — продолжил за меня мысль Мика. — Хорошо, пойдём потихоньку. В конце концов, мы не собираемся ни за кем гоняться. Просто тихо-мирно (и осторожно! избегая любых встреч) доберёмся и освободим из заточения Кея Гордона, а потом сообщим известные нам сведения кому следует.

— И как мы это сделаем? — я не слишком близко подошла к краю и заглянула вниз: никакой лестницы там не наблюдалось. А до противоположной стены было метров семь пустого пространства. Или десять. — Я имею в виду, спустимся.

— Проще простого, — подмигнул мне Мика и спрыгнул с края карниза. На мгновение моё сердце замерло, перестав стучать, ну тут же забилось с удвоенной силой: Мика висел в воздухе, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

— Ах ты…! — я немедленно шагнула следом, повисла в воздухе рядом с ним (желудок нервно подпихнул лёгкие, мол, подвиньтесь), и дотянувшись до ушей, хорошенько за них оттаскала, приговаривая: — А заранее предупредить было нельзя? Меня чуть Кондратий не хватил.

— Всё-всё-всё! Понял. Осознал. Устыдился, — он слегка отстранился, вытаскивая свои уши из моих кулачков. — Больше так делать не буду. Я думал, ты знаешь, что на изнанке невесомость. Тут гораздо более удивительно наличие площадки с нормальной гравитацией.

Он придержал меня за талию, обнимая и успокаивая, а потом резким движением крутанул, так что я, смеясь, плавно закружилась в воздухе. Ну, как на такого обижаться?!

— Я о существовании самой изнанки узнала полчаса назад. Забыл?

— Забыл, — покаянно вздохнул он. — Полетели потихоньку. Сильно не разгоняйся, вряд ли ты хорошо умеешь передвигаться в невесомости. И поглядывай по сторонам: если увидишь что-то подозрительное, толкай меня в бок, дёргай за уши, в общем, привлекай моё внимание любым бесшумным способом.

— А что у нас считается подозрительным? — я осторожно оттолкнулась от ребра карниза и медленно поплыла к ближайшей стене. Мика, гораздо более ловко и уверенно, повторил мой манёвр.

— Любое движение.

— А что, скажем, подвижных частей механизмов тут нет?

— Нет, конечно. Как ты себе это представляешь? Тут только кожухи от них, — он легонько стукнул по ближайшей «стене».