Ксенотанское зерно

— Кар! — буркнул ворон и продолжил свое занятие: точить клюв о решетку.

— Слушай, если ты не тот и не другой, сделай одолжение: уйди. И без тебя тошно.

— Кар! — ворон ушел. К другому пруту.

— Нет, я имел в виду: уйди совсем.

— Кар! — мол, и не подумаю.

— От тебя все равно никакой пользы, — Якоб усмехнулся: он в камере всего одну ночь и уже разговаривает с воронами. По слухам, это обычно происходит с мышами и где-то год на пятый. На шестой, кажется, мыши начинают отвечать…

Ворон отвечать не думал, разглядывая Якоба черными бусинками глаз. Наклонил голову, посмотрел одним глазом, другим…

— Если ты — Бернард… и если я правильно запомнил твое имя… слетай к Подмастерью. Вдруг он все же не такая сволочь и поможет мне. Ну например, возьмет монастырь штурмом…

Ну да, колдун. Один. Монастырь. Штурмом. Монастырь. Полный охотников за колдунами. Один. Ха. Ха.

— Кар! — ворон, видимо, тоже решил высказать свое возмущение такой идеей.

— Ну или слетай тогда за моими братьями, Иоганном и Фрицем. Вдруг они смогут помочь…

Еще более безнадежная мысль. Даже если братья все бросят и побегут, до завтра, то есть до приезда короля не успеют…

— Кар! — ворон взмахнул крыльям и улетел.

"Ну вот, один собеседник и того спугнули…" За окном протопали подбитые белой сталью сапоги.

Через некоторое время залязгали замки, и в открытую дверь вошел брат Риноцерус:

— Доброе утро. Как дела?

— Да вот с воронами общаюсь.

— С братом Корвусом, что ли? Так он же на севере.

— Да нет, с настоящим, черным. Сидел тут у окна…

— А, этот… Держи.

В руки Якобу брат Риноцерус сунул глиняную миску с похлебкой и ложку.

— Не морщись, — хотя Якоб морщиться не думал, — Мы с братией едим то же самое. Нет у нас отдельных поваров для заключенных… Что сидишь? Ешь.

День проходил медленно. Брат Риноцерус — что это за зверь такой, интересно? — приходил еще два раза, приносил еду и питье. Разговорить заключенного он не пытался, а самому Якобу говорить не хотелось. Ближе к вечеру заглянул отец Тестудос, спросил не желает ли Якоб все-таки рассказать о колдуне, но парню уже было все равно и он отказался из чистого упрямства. Было чувство, что расскажешь, не расскажешь — конец один. Так хоть попортить им настроение напоследок…

Наступил вечер, за ним ночь. Кажется, в ночь перед казнью положено мучится размышлениями, страхами или еще чем-то таким, но Якоб спокойно лег на солому и уснул. Если бы его часто казнили, так он хотя бы знал, насколько это страшно и, может быть, боялся бы. А так — зачем бояться неизвестно чего? Смерти же, как таковой, Якоб не боялся. Было только обидно за глупо прожитую и короткую жизнь.

Ночью его разбудил шум.

Необычный.

Очень необычный.

***

— Отец Тестудос!

Шварцвайсские монахи не теряют самообладание. Однако монах, встретивший отца Тестудоса в коридорах — аббат вышел посмотреть, что там происходит во дворе — был несколько растерян:

— Отец Тестудос!

— Да, брат Мустелинус. Что случилось? Можно подумать, наш монастырь берут штурмом…

— Да!

— Что "да"?

— На нас напали.

— Кто?!

Кто может напасть на Шварцвайсский монастырь?! Королевские войска? Король не станет нападать на своих верных слуг. Противники короля? Грибнйо Король? Мстительные колдуны?

Монах помедлил:

— Вы мне не поверите…

— Кто?!!

— Эльфы. И дракон.

Глава 41

Якоб дернулся и проснулся. Что там за шум на улице? С его места — а ближе подойти не позволяли цепи — из маленького окошка был виден только кусочек ночного темного неба… Темного?

Небо озарилось отблесками огня, как будто монахи решили на ночь глядя развести огромный костер. Или как будто в монастыре запустили фейерверк, который Якоб один раз видел на ярмарке в детстве.

Подтверждая его догадку, раздался треск. Хотя нет. Это не фейерверк, это выстрелы!

Пожар? Якоб дернулся, цепи загремели. Совсем не хотелось, чтобы здесь нашли его обугленный скелет. Стоп, а при чем выстрелы?

— Эльфы! — послышался командирский крик, — Эльфы справа!

А, все понятно. Ему просто снится. Не могут же на монастырь напасть сказочные герои. Тогда огонь, это наверное…

— Дракон! Стреляйте в дракона!

Ну вот, подтверждение. Это сон. Якоб сел на солому, зевнул и улыбнулся. Эльфы и дракон, как раз из мечтаний Фукс… Фукс!

Парень вскочил. Это — не сон. И на монастырь наяву напали эльфы вместе с драконом. Неужели…

Неужели ведьма жива? Ведь то, что хотела рыжая бестия — эльфы и дракон — то и получилось. Тогда…

Тогда они пришли за ним. И вовсе не для того, чтобы помочь. Фукс решила отомстить. И сейчас…

Загрохотали замки и засовы. Дверь распахнулась, на пороге…

Не может быть!!!

Этого просто не может быть!!!

***

Если Якоб видел ситуацию исключительно в своем воображении, то перед глазами отца Тестудоса весь этот бред был в полных и ярких красках.

За стеной монастыря стоял дракон.

Огромный, высокая стена была ему ниже пояса, а рогатая голова на длинной змеиной шее взметалась ввысь футов на сто. Желтое змеиное брюхо, распахнутые перепончатые крылья и странно маленькие на их фоне передние лапки.

Чешуйчатая кожа дракона светилась красным светом, чудовище было прекрасно видно даже в темноте.