Ксеноцид

— Ты не мог. Этого не увидишь. Глазами.

— Я не знал, что надо искать что-то еще. Я видел создание Королевы. И подумал, что все понял.

— Мы тоже так подумали.

— Раз Королева всего лишь тело, кто тогда ты?

— Мы — Королева Улья. Плюс рабочие. Мы приходим и из всего создаем одно целое. Тело-Королева повинуется нам точно так же, как нам повинуются рабочие. Мы сплачиваем их, защищаем, позволяем трудиться, хорошо исполнять работу, а им только это и надо. Мы — центр. Каждый из нас.

— Но ты всегда говорила о себе как о Королеве Улья.

— Мы и есть Королева Улья. И одновременно рабочие. Мы все вместе.

— Но эта сердцевина, связующее звено…

— Мы призываем, чтобы оно пришло и заняло тело-Королеву, чтобы она стала мудрой, наша сестра.

— Вы призываете связующее звено. Но что это такое?

— То, что мы призываем.

— Да, но что это?

— О чем ты спрашиваешь? Это призванное. Мы призываем это.

На него снова нахлынуло разочарование. Многое из того, на чем основывалась Королева Улья, относилось к области инстинктов. Она не знала языков, поэтому никогда не пыталась разработать ясные и устойчивые определения процесса. Ведь раньше никаких объяснений от нее не требовалось. Поэтому он должен помочь ей, найти общий язык, чтобы она смогла растолковать ему то, чего он никак не мог постигнуть.

— Где вы находите это?

— Оно слышит наш зов и приходит.

— А как вы зовете?

— Точно так же, как ты позвал нас. Сначала мы представляем себе, что должно получиться. Вызываем образ Улья. Королевы и рабочих, связанных друг с другом. Затем появляется то, что постигает этот образ и удерживает его. И мы отдаем ему тело-Королеву.

— Стало быть, вы зовете какое-то иное существо, чтобы оно пришло и завладело Королевой?

— Чтобы оно стало Королевой, Ульем и всем прочим. Чтобы сохранило образ, который мы представили.

— И откуда оно появляется?

— Оттуда, где услышало наш зов.

— А точнее?

— Не отсюда.

— Ладно, я тебе верю. Но откуда-то оно все-таки должно появиться?

— Не могу представить такого места.

— Забыла?

— Мы имеем в виду, что это место нельзя представлять. Если мы придумаем такое место, они сразу же обретут себя, и им уже не придется принимать навязываемые нами образы.

— Что же это за связующее звено?

— Не вижу его. Не могу узнать его, пока оно не вступит в наш образ, после этого оно подобно нам.

Эндер, не сдержавшись, передернулся. Все время он считал, что разговаривает с самой Королевой Улья, и только теперь понял: общающееся с ним через мозг нечто всего лишь использует это тело, как, в свою очередь, Королева Улья использует жукеров. Симбиоз. Паразит, засевший внутри, завладевший системой Королевы Улья и использующий ее.

— Нет. Представленное тобой ужасно, уродливо. Это не другое. Мы есть мы. Мы есть Королева Улья, точно так же, как ты есть тело. Ты говоришь «мое тело», однако ты сам это тело, и ты владеешь этим телом. Королева Улья — это мы, это тело — я, а не что-то, сидящее внутри. Я. Я была ничем, пока не нашла представление.

— Я не понял. Как это случилось?

— Откуда я помню? У меня не было памяти, пока я не последовала за представлением, не очутилась здесь и не стала Королевой Улья.

— Тогда откуда тебе известно, что ты не просто Королева Улья?