Ксеноцид

«А я, который действительно молод, вынужден обходиться телом сраженного артритом девяностолетнего калеки». Выходит, Джакт что-то значил для Миро: он являл собой будущее, недоступное Миро. Восхищение и горечь. Миро было бы очень трудно говорить открыто в присутствии Джакта, если бы Джакт не позаботился о том, чтобы Миро в его словах не слышал ничего, кроме уважения и искреннего интереса.

Пликт, как всегда, молча сидела в кресле, погруженная в себя, практически невидимая.

— Хорошо, — кивнул Миро. — Размышления на тему природы действительности и души.

— На какой основе — теологической или метафизической? — поинтересовалась Валентина.

— В основном метафизика, — ответил Миро. — И физика. Из каковых ни одна не является моей непосредственной профессией. И вы, насколько я помню, говорили, что я вам потребовался вовсе не для таких вот историй.

— Я сама не знаю, что мне нужно.

— Ладно, — сдался Миро. Он пару секунд помолчал, как бы решая с чего начать. — Вы, разумеется, слышали о филотических связях…

— Мне известно лишь то, что каждому обыкновенному человеку, — отозвалась Валентина. — И кроме того, я знаю, что за последние двадцать пять столетий эксперименты с филотами никуда не привели, потому что это не та вещь, на которой можно ставить опыты.

Это было очень старое открытие, восходящее к дням, когда ученые боролись за развитие всевозможных технологий. Начинающие студенты-физики прежде всего должны были запомнить несколько мудрых высказываний: «Филоты есть основные составляющие частицы любого рода материи и энергии. Филоты не обладают ни массой, ни инерцией. Филоты обладают только местоположением, продолжительностью во времени и связью». И все знали, что именно филотические связи — переплетения лучей филотов — делают возможным существование анзиблей и позволяют поддерживать мгновенную связь между мирами и космическими судами, удаленными друг от друга на многие световые годы. Но ни один человек не понимал, как это получается, а так как «потрогать» филоты нельзя, то и экспериментировать с ними практически невозможно. Их можно лишь наблюдать, да и то исключительно через их связи.

— Филотика, — задумчиво пробормотал Джакт. — Анзибли?

— Побочный продукт.

— А при чем здесь душа? — поинтересовалась Валентина.

Миро собрался было ответить, но тут же им овладело безысходное отчаяние при мысли, как он будет выдавливать длинные предложения через свой вялый, сопротивляющийся рот. Его нижняя челюсть заходила, губы легонько зашевелились.

— Я не могу, — вдруг громко заявил он.

— Мы слушаем, — мягко настаивала Валентина.

Она поняла, что ему совсем не хочется погружаться в долгие споры при явно ограниченной способности к речи. Но она также знала, что так или иначе, но ему придется высказаться.

— Нет, — снова произнес Миро.

Валентина хотела и дальше настаивать, но тут заметила, что губы его продолжают двигаться, хотя до них доносился лишь неразборчивый шепот. Что он там бормочет? Ругается?

Нет, дело не в этом.

Лишь спустя мгновение она поняла, почему вдруг с такой уверенностью рассудила. Потому что видела, как Эндер делал то же самое: двигал губами и челюстью, когда подавал беззвучные команды на терминал компьютера, встроенный в камень, который он носил в ухе. Ну конечно, Миро пользуется теми же компьютерными штучками, что когда-то использовал Эндер, поэтому так и говорит.

А еще через секунду стало ясно, что за команды передавал серьге Миро. Он, должно быть, был связан с судовым компьютером, потому что сразу после беззвучной речи один из дисплеев прояснился, и там возникло лицо Миро. Только на нем не отражалось ни следа паралича, искажающего лицо юноши. Валентина сразу догадалась: таким, наверное, было истинное лицо Миро. И когда компьютерное изображение заговорило, из динамиков до них донесся настоящий голос Миро. Четкий. Напористый. Рассудительный. Быстрый.

— Вы, наверное, знаете, что, когда филоты сходятся, образуя долговременную структуру — мезон ли, нейтрон, атом, молекулу, организм или планету, — они устанавливают друг с другом связь.

— Что это такое? — недоумевающе перебил Джакт. Он никак не мог понять, почему компьютер вдруг заговорил.

Компьютерное изображение Миро замолкло и застыло на экране. Ответил сам Миро:

— Я долгое время занимался компьютером, — сказал он. — Я сообщал ему кое-что, он это запомнил и теперь говорит за меня.

Валентина попыталась представить, сколько времени Миро бился над программой, пока компьютер не начал точь-в-точь передавать его лицо и голос. Как забавно — создать себя таким, каким ты должен быть. И как мучительно больно видеть, каким ты мог быть, и знать, что этому никогда уже не случиться.

— Очень умно, — отозвалась Валентина. — Что-то вроде протезирования личности.

Миро усмехнулся — сиротливый смешок.

— Продолжай, — сказала Валентина. — Сам ли ты говоришь, говорит ли за тебя компьютер, мы слушаем.

Компьютерное изображение вновь ожило и заговорило сильным, нереальным голосом Миро: