Ксюха

— Котелок его не работает совсем. Операций переделали ни счесть. Полголовы в пластинах. Только толку ноль. Давай отправляй мне в рот мясо, чего рука зависла…

— Ой! извини. И что с той гнидой теперь?

— Парализация — это одно. Не видит, не слышит, не говорит. Хорошо видно будда постарался. Язык вываленный и слюна течёт. Красавец!

— Бяка какая! Но я угрызения совести не чувствую. Ты прав — это ему хуже смерти. Правду говорят: Бог долго терпит, но бьёт метко. Только мы отвлеклись. Пей, а то чай остывает. Держи печенье.

Через некоторое время он попросил:

— Принеси клюквенного морсика. Я твоим чаем не напился. Извини, свалился на твою шею бог весть откуда…

Я кивнула, что означало, что поняла и мигом выполню. Тут же чмокнула его в губы, а это был протест против того, что "свалился" выскочила на кухню. Мне самой вдруг прямо сейчас стало невтерпёж заглянуть в тот грязный пакет, в котором Лариска принесла его документы. Не то чтоб я сомневалась, что это Ваня, просто хотелось быть уверенной на все сто и к тому же после работы в Европе, появилась привычка проверяться во всём. Собрав остатки самообладания я торопясь, с трудом справляясь с дрожью рук и жгущим стыдом, достала паспорт и улыбнулась. Да. Это Ваня. Иван Токарь. Вот, теперь, кажется, всё складывается самым лучшим образом. Пусть кто-то попробует сказать, что в жизни правит всем не случай. Правда, у каждого он свой. Но всё же главное — не упустить его раскрыв рот. Обалдевшая от радости, запустила руку и пошарила ещё. Оказалось не напрасно, выудила миниатюрную бархатную коробочку. Я раскрыла. На красном атласе сверкнул бриллиант. Кольцо! Откуда? Наверное, Лариска ошиблась и вложила мне чей-то чужой трофей. Или он купил его для жены и мне не сказал об этом. Вы когда — нибудь обливались огненной водой? Вот это тоже, что творилось тогда со мной. Я, вспыхнув, горела ягодой-малиной не меньше. Взлетела до небес и шлёпнулась о землю. Размечталась, сказочница. Вокруг него сплошь красотки — молодые, симпатичные. Свободный, богатый мужик, из того самого мира, куда тысячи из нас стремятся попасть, а я расфантазировалась. Стоп! Только не раскисать. Я сложила всё обратно, и налив морса поспешила к нему. Вкладывая в его руку стакан с морсом, невесело и от того наигранно, сама ужаснувшись своей фальши, засмеялась:

— Знаешь, у нас у обоих удивительная способность находить на свою голову приключения. Я там, ты тут.

— Согласен. И может быть даже, Ксюха, не в самых подходящих местах. Скажи-ка, ты зачем мне целое состояние оставила?

— Нашёл?! Ты ж помогал мне. Опять же покупая меня потратился… Разве не понятно.

— Ты спятила, такими бабками разбрасываться.

— Во-первых, деньги — это не жизнь.

— А во — вторых?

— Я ж тебе это дала, никому-то другому.

— Так вот. Я положил их в банк на твоё имя. Сейчас на твоём счету, думаю, неплохие суммы.

Я опустила голову и, гася улыбку, покачала головой. "Ванечка! Ошибки нет и он бесподобный мужик!"

— Приляг ко мне…

— Полежи пока один. Я покормлю и прогуляю Риччи, найду кота Лаврика и, заперев дверь, приму душ. — Обнадёжила я, глупо улыбаясь и отходя задом к двери.

Ну и пусть его там кто-то ждёт, пусть. Сегодня он мой. Мой, только мой. Каждый его жест, взгляд: всё моё.

Я, впервые гуляя, разглядывала небо. Раньше глаз от земли не поднимала. Всё бегом, да, бегом. Удивилась, сегодня оно играло звёздным фейерверком. "Жить — это пить кофе по утрам, радоваться всему без разницы, любому дню подаренному за окном природой. Конечно же, любить самой и быть любимой или на худой конец саму себя. — Шла мурлыкая любимую мелодию, ловя себя на том, что голову запруживает всякая ерунда и я лыбюсь, как майская роза. — Хорошо, что темно и меня, кроме звёзд и собак никто не видит". Так быстро, как хотелось всё обделать, не получилось. Риччи вздумалось побегать, а в доску распаскуженный Лаврентий не откликался. Скорее всего, где-то нашёл себе подружку. Я, побегав и порядком замёрзнув, осерчала на своего любимца. "Раз он так и ему кошачья любовь дороже, то пусть мёрзнет". Закрывшись на все запоры, поспешила в свою спальню, находящуюся рядом с комнатой для гостей, в которой я разместила Ивана, в душ. Услышав мои торопливые шаги, он окликнул. — Оксана?

— Да, Ваня я сейчас. — Поспешила отозваться я.