Ксюха

Опять же к счастью, он стремительно поправлялся. Я свозила Токаря в опустевший дом его друга. Мы посидели, зажгли свечку и, забрав вещи Ивана, оставшиеся там карточки и документы, проехались по окрестным местам. Тепло и солнце вывело на полянке и лужайки у домов и дорог всю живность. Тут и там встречались вбитые в землю колы с привязанными к ним козами. Реже коровы или бычки. Опять же, петухи, с бойцовски оттопыренными шпорами на длинных чешуйчатых ногах, величественно, водили свои гаремы по сельским улицам, заставляя быть водителей всё время начеку. Время от времени петухи взлетали на заборы и наблюдали за своим неугомонным хозяйством оттуда. Весна безжалостно трясла душу. Иван, прося остановить под пушистой вербой, долго вдыхал её медовый запах, обнимая, молчком прижимал меня к себе иногда нежно целуя, то кончик носа, то глаза. Я расплакалась и прошептала:

— Ты не представляешь, как это чувствовать себя одинокой. Мимо проходит полная радости и счастья жизнь, но она чья-то не твоя. А ты вроде живёшь, а вроде бы и нет. И так без праздников и выходных. Тебе и умирать вроде как ещё не хочется, но и жить не в радость. Если б ещё знать, что ты в этом мире всем доволен и счастлив, тогда легче принять и смириться с одиночеством, а оказывается и твоя жизнь без меня не сахар. Так ради чего мучится каждому в своём углу. Почему она так жестока к нам, что мы ей сделали.

Он не утешал, просто гладил и целовал. День подгонял ночь. Жизнь крутила колесо времени. Потихоньку я привыкла ложиться и просыпаться рядом с ним. Только к счастью привыкнуть невозможно, оно рвётся из груди, ему мало места. Хочется всех обнять, всем помочь. А ещё залезть на высокую кручу оттолкнуться и как в счастливом сне полететь. Нам было хорошо обоим, я чувствовала это. Так потихоньку я успокоилась и притупила бдительность. Как-то утром совершила глупость, заторопившись, забыла закрыть дверь в ванную, и он моментом воспользовался этим. Когда, не ожидая никого увидеть за своей спиной, я смело развернулась к выходу из кабины, должно быть на моём лице был нарисован тот испуг, а может, он сразу уловил разницу… только глаза его заледенели и потухли. Но это длилось не долго, похоже, он взял себя в руки, потому как улыбнулся и затолкал меня обратно. "Может, не заметил ничего, и я себя просто накручиваю". — Тешила я себя надеждой. Но какой-то внутренний, бабий голос подсказывал: "Не играй с огнём. Скажи всё. Как будет, так и будет, чего уж теперь-то". Но врождённое упрямство не позволило воспользоваться советом. Вдруг всё пойдёт не так, а я поспешила, раскрылась… И я смолчала. Молчал и он внимательно, исподтишка изучая, как мне казалось, моё тело. То проведёт пальчиком по растяжке на груди, то на животе. Я убеждала себя, что это случайность и торопиться не надо, но жизнь опять распорядилась по — своему. Меня не было дома, когда моя мать прикатила ко мне притарабанив с собой Ванюшку. Разбило инсультом мою бабку, мать моей матери, и мой сын вязал ей сейчас руки. Оно и понятно уход не малый. Вот она, оставив больную на соседей и сев с утречка на автобус, примчалась, надеясь меня застать. Но нам не повезло обоим… Я чуть свет умчалась по своим неотложным делам. Мы разминулись на полчаса. Было восемь утра. Так получилось, что моя матушка попалась на его глаза сразу. Во-первых, она не зная того, что я перешла в новый дом, ломилась в старый. Во- вторых, её пропустила собака. Значит, кто-то свой. Всё это заставило занимающегося после душа завтраком Ивана задуматься. Он вышел на веранду после купания в полотенце, поинтересовался, что дамочка хочет? Дамочка хотела меня, но страшно удивлённая появлением на моей личной территории мужчины, проглотила язык. Помогла всё знающая соседка Галина, а теперь полноправная домработница, подробно объяснив, что к чему. Она только что, пережила разочарование и была полностью не в духе. Засекя, мой уход соседка, проявляя чудеса трудолюбия, отправилась в дом на трудовую деятельность, естественно лелея надежду застать Ивана в постели или душе. Выпало второе. По — наглому вломившись, удачи не словила. Поинтересовавшись причиной такого неосмотрительного шага и не получив достойного ответа, Иван предупредил, что ещё одно случайное романтическое заблуждение и домработница Галя, даже без крылышек улетит на свой участок. Соседка, влетев в преграду, ретировалась. И вот сейчас она представляла из себя смесь осы и змеи.

— Проходите Алевтина Николаевна. Она теперь тута проживает. Только её уже нету. Фьють, улетела. Не спит, не ест, ради хахаля старается, — просвистела она, ябедничая на её ухо, тут же пропев погромче птичкой. — Да вы проходите, проходите. А ты чего стоишь, — накинулась она смело на Ивана, — помоги вещи занести, это мамаша Оксанкина.

Иван, подхватив сумку, распахнул дверь, пропуская женщину и помогая подняться ребёнку. В голове шебушились какие-то мысли: "Мать, ребёнок".

— Садитесь, кофе выпейте. — Решил пригласить на правах хозяина гостей Иван.