Ксюха

"Медицина это хорошо и даже здорово, но попробую — ка я ещё и дедовскими способами помочь этому бедняге. — Сказала я себе, и с азартом принялась за дело, подбадривая при каждом всплёске новой идеи саму себя. — Хуже ему всё равно не будет, так что можно экспериментировать. И раз ух взялась, должна доколотить это дело до конца". Нашла у бабки трёхлитровую банку настойки "адамова яблока" на спирту, той самой, что старуха просила натирать её на ночь от болезни костей, радикулита, вен и ещё много какой ерунды. — "Бабка пять лет прожила, втирая это, значит, и ему сойдёт". — Решила я и натёрла хорошенько его тело. Да так, что оно после моего такого усердия пылало огнём. Полюбовавшись на свою работу, завернула простынёй и укутала пуховым одеялом, мельком отметив, что подруга права и мужик не последнего десятка. Потом взяла короткий нож. Раздвинула зубы и влила, наверное, стакан, не меньше, коньяка. Мужик побулькав, застонал. — "О! уже слышится что-то живое. Наверняка опохмелка пошла". — Обрадовалась я. Оставив пока гостя в покое застелила себе диван. Никуда не деться, придётся ночь дежурить. Так лучше рядом, чем бегать из-за загородки. Полежав немного, решила просмотреть карманы подзаборника, а вдруг документы при себе имеются. Денег вряд ли повезёт найти, долго лежал, наверняка добрые люди выгребли всё, а вот паспорт возможно и остался. Хотя мало вероятно и это. Так и было, кроме носовых платков и какого-то ключа, ничем не разжилась, карманы были пусты. С трудом удалось задремать, но бессвязное бормотание незнакомца отогнало и тот слабый на потуги сон. Ругая себя, за глупость и дурную голову, я встала и подошла к кровати. Он, вскрикивая, метался. Естественно, одеяло при таком диком танце рук и ног удержаться на теле не могло. Мои робкие пробы принудительного удерживания конечностей в спокойном состоянии под теплом, к успеху не привели. Помучившись, я откинула одеяло. Достала опять ту вонючую банку. Натёрла его как следует ещё раз. Вколола, оставленные Юлькой уколы и, понимая, что делаю сущую ерунду, раздевшись до нога, легла рядом. Прижав его к себе и замотав нас обоих одеялом, я постаралась сосчитать до десяти. Постепенно он успокоился, перестав дёргаться и дрожать. Невероятно, но мы уснули. Проснулась я от сверлящего меня взгляда. За окном разгонял ночь, пробиваясь к жизни рассвет. "Чёрт, проспала всё. А он, кажется, очнулся". Словно в подтверждении её слов мужик промычал:

— Ты кто? — и добавил содрогнувшись. — Мне плохо.

"Ему плохо, а мне от возни с ним, как будто хорошо", — злилась сама на себя я, но вслух пробурчала:

— Ещё бы, ты часов пять провалялся на морозе.

— Мне надо встать…

Естественно, я поняла чего ему так приспичило.

— Тебе нельзя, лежи. Я сосуд дам. От бабки остался.

— Какой бабки?

Я непонятно с чего, скорее всего от недосыпания и злости на себя взорвалась:

— Тебе не всё ли равно. Слушай вполуха… Пользуйся и не мычи.

Но "мороженый" опять замялся и попросил:

— Отвернись.

Я пожала плечами, право смешно…

— Да пожалуйста.

Пописав, моя болячка вдруг стала выяснять моральный вопрос.

— Я с тобой спал?

— Это я с тобой спала. Грела своим телом твои мороженые конечности. Где-то, когда-то читала, что это помогает, и вот вспомнила, пригодилось… Сообразив, что я раздета и воспользовавшись его занятостью собой, проскользнула мимо и в темпе принялась одеваться. Вещи, падая, как нарочно из рук не желали водворяться на место.

— Я где? — вымучил он из себя, забравшись опять под одеяло.

— У меня, но тебе это картину не прояснит. Поворачивайся на бок, я уколы вколю. Не думай, что мне возня с тобой в радость.

— Всё ломит и пить хочу.

— Естественно. — Хмыкнула я не настроенная на переговоры. Он отнимал у меня драгоценное время. Вчера, я думала, помогая ему об упрощенном варианте. Проспится, пинка под зад и адью. Затяжной вариант начинал раздражать и злить меня. Я барышня пассивная и благотворительность не моя стихия. А он увлёкся допросом.

— Как я у тебя оказался?

— Под забором подобрала.

— Что я там делал?

— Валялся пьяный.

— Я?

— Ну не я же.

— М-м-м… Для меня это сюрприз.

— Неужели. Я в восторге. Откуда шёл, помнишь?

— Кафе, у озера. Там ещё заправка была, — наморщил он лоб.

— Понятно "У Петровича" сидел. Один?

Он помолчал, потёр виски, выдавил:

— Нет. Поминки были. Я выпил немного. Потом девица подсела и… ничего не помню.

— Какая из себя?

— Кто?

— Девица.

— Сейчас, сейчас… Голова малиновая с полосками, губы большие накрашенные ярко. Худая. Грудь маленькая. Ноги так себе.

— Ясно. Было б не понятно если б мужик запомнил, что — то другое. Что у тебя было с собой.

— Деньги были. Помню, рассчитывался за поминки и ещё оставались. Паспорт. Остальное всё я в доме друга оставил.

— Ты что не местный?

— Нет. Приезжий. К другу в гости приехал, повидаться, а он погиб. Так что попал на похороны.

— Кошмар.

— Дай попить, жарко.

Я сбегала на кухню принесла наколоченный из красной смородины морс. Поила и видела, как дрожат у него руки. "Похоже действительно худо. Может даже воспаление".

— Сейчас я сварю тебе куриный бульон, покормлю твою пострадавшую персону и сгоняю в аптеку.