Кстати о любви (СИ)

Только откинуть голову на сиденье. Нельзя за руль пьяной. Совсем нельзя.

С изодранным в клочья сердцем нельзя тоже. Закрыла глаза, продолжая

слушать шуршание дворников. Она их специально не выключала –

реальный звук из реальной жизни. Не из этой потусторонности, в которую

она попала, едва удерживая себя на черте.

Телефон взорвался звонком. Снова Лукин. Опять Лукин. Всегда Лукин.

А нужно-то продержаться всего ничего, пока Гуржий приедет. Потом трубу

можно хоть совсем вырубить. Но сейчас нельзя.

Руся сбросила вызов, сидела и смотрела на дождь. Замерзла – совсем

замерзла. Не разобьешься – так хоть околеешь.

Но околеть было не судьба. Минут через сорок возле нее остановилась

старенькая Нива, из нее выпрыгнул Колька – коренастый крепыш в

расстегнутом пуховике, от чего казался еще шире в плечах.

Подошел к машине и открыл дверцу.

- Че у тебя опять приключилось?

- Бампер разбила, - проскрипел Русланин голос. Из темноты салона

высунулось ее бледное лицо с большими, почти черными глазами – точно

из потусторонности.

- Вот чума! – возмутился Гуржий. – Сейчас трос притащу.

- Брось… Не надо… Завтра заберешь, хорошо?

- Разнесут к чертям, соображаешь?!

- Похер.

- Ну и дура!

- Гуржий, не могу я…

- Ты пьяная что ли? – сердито потянул он носом. – Не, ну совсем дура!

- Я не пьяная, - ответила Руська, не глядя ему в глаза, - я дохлая…

- Черт с тобой, поехали, - Колька выдернул ее из машины и повел к своей

Ниве. Руслана послушно шла рядом. Даже ноги слушались. Уселась в

кресло «штурмана» и только после этого, наконец, вырубила телефон.

- Отвези меня к себе, ладно? – попросила Руська. – Мне домой сейчас

нельзя.

Колька присвистнул, потом многозначительно хмыкнул и завел двигатель.

- А потом снова в Африку? – спросил он, разворачиваясь по направлению в

город.

- Не знаю… Сегодня придумаю, но сейчас не знаю, Коль… Не бойся, тебя

больше дергать не буду… Просто помоги мне.

- Да я и не дернусь, у меня сейчас два проекта. Один почти на финише.

Даже если б и хотел, сама понимаешь…

- Может, уломаю Шаповалова, - невесело улыбнулась Руся. – Он

завидовал...

Гуржий больше ни о чем не спрашивал. Доехали быстро – ни одной пробки, словно потусторонний мир так и не развеялся с появлением Кольки, а

поглотил и его. В подъезде по-прежнему на площадке с кинотеатром было

темно.

- Какая-то сволочь выкручивает через день, - пожаловался Гуржий.

- Кругом твари, - равнодушно согласилась Руслана и тут же попросила: -

Коль, а можно мне у тебя в кинозале посидеть, а? Я сама хочу. Можно?

- Ну сиди, если хочется, - пожал он плечами, достал из кармана связку

ключей и открыл дверь. – Проходи.

Руся вошла. Включила в прихожей свет. Стянула туфли – так и ходила в

проклятых туфлях. Сплошное соответствие.

- Где у тебя здесь кофе стоит, я помню… Бедоса мне поставишь? Помнишь, который до Нового года…

Колька включил ей фильм, потоптался немного и направился к выходу.

- Если чего – звони. Или по трубам стучи, - попытался пошутить он.

- Да спи уже, - улыбнулась Руслана. – Утром занят будешь? Я зайду.

- Заходи, - кивнул Колька, закрывая за собой дверь.

И она осталась одна. Так, как хотела. Замерла посреди кинозала и широко

раскрытыми глазами смотрела на экран, ничего почти не видя перед собой.

Только сменяющиеся цветные картинки. Чья-то чужая жизнь.

Потом, не снимая пальто, села в уголке, на один из ярких пледов, разбросанных по полу, а другим увернулась с головой. Так и сидела, пытаясь согреться. Не согреется. Уже никогда не согреется. Хоть в Африку

лети, хоть в Австралию, хоть прямиком в преисподнюю.

Она не смотрела фильм – она отсчитывала дни. Один за другим – дни, которые провела с Егором Лукиным. Мучила себя, впечатывая в память

каждую секунду, что могла вспомнить. И знала, что проще было бы

отключиться, попытавшись уснуть.

Уснуть…

Сколько ночей без сна, а она спать не хотела. Петь хотела. Работать

хотела. Смеяться хотела. Жить хотела. Получила. Причем совершенно

бесплатно, в качестве гуманитарной помощи.

Дочкой влиятельного папы Руслана уже была, и это не так ее задевало. Те

люди не так ее задевали. Может быть, потому что мышь полевая все-таки

капельку лучше, чем просто нуждающаяся. Лёня продавался ей с

потрохами, намереваясь жениться. С Артемом было всего-то пару недель

интенсивного секса, а потом она достаточно легко его послала, когда он

прямым текстом сообщил ей, чего ждет. Лёня обманул и предал. Артём

показал, кто есть кто. И что она сама ничего не стоит.

Егор был под ее кожей. Почти с самого первого дня, как заявился к ней, избитой, домой. Она позволила. Приняла. Всегда принимала, даже узнав, что он женат. Даже понимая, что не имеет ни на что права. А оказалось, что

даже на то малое, что она считала своим, у нее права тоже не было.

Придумала себе в своей бестолковой голове, что такой, как он, может

любить такую, как она. Не… он, видимо, может… лишь бы не

сопротивлялся.

Руслана то всхлипывала бесслезно, то смеялась зло. Даже когда экран

погас. И совсем не над фильмом. А если и над фильмом, то над тем, что

случился в ее жизни. Потом поплелась в «кофейню», попыталась

сообразить себе кофе с коньяком – ингредиенты Гуржий держал всегда