Кто боится смерти

– Это оно, – сказала Дити. – Два года назад я позволила Фанази… коснуться меня. Мы целовались и… мне стало так больно, что я заплакала. Он обиделся и до сих пор со мной не разговаривает.

– Это не проклятье, – вдруг сказала Бинта. – Это Ани нас защищает.

– От чего? – рявкнула Луйю. – От удовольствия? Не надо мне такой защиты!

– А мне надо! – отрезала Бинта. – Ты сама не понимаешь своего блага. Тебе повезло, что ты не забеременела! Ани тебя защитила. Она защищает меня. Мой отец… – она зажала рот рукой.

– Твой отец что? – нахмурилась Луйю.

Я тихо зарычала.

– Бинта, говори. Что, что такое?

– Он снова пытался? – спросила Дити, когда Бинта отказалась отвечать. – Правда?

– И не смог, потому что тебя скрутило от боли? – спросила я.

– Ани меня бережет, – настаивала Бинта, со щек которой капали слезы.

Мы замолчали.

– Он теперь понял, – сказала Бинта. – Он больше ко мне не притронется.

– Неважно, – сказала Луйю. – Его надо кастрировать, как обычного насильника.

– Чшш, не говори так, – зашипела Бинта.

– Я буду говорить и делать что хочу! – крикнула Луйю.

– Нет, не будешь, – сказала я, обняв Бинту за плечи. Дальше я тщательно подбирала слова. – Я думаю, что на нас наложили чары во время обряда одиннадцатого года. Они… вероятно, они снимаются свадьбой, – я пристально посмотрела на Луйю. – Я думаю, что если ты настоишь на соитии, то умрешь.

– Снимается свадьбой, – кивнула Дити. – Двоюродная сестра постоянно твердит о том, что только чистая женщина привлечет чистого мужчину, способного дать наслаждение на брачном ложе. Она говорит, ее муж – чистейший из мужчин… Видимо, потому, что он первый, с кем ей не больно.

– Брр, – гневно заговорила Луйю. – Нам обманом внушают, что наши мужья – боги.

По дороге домой я наткнулась на Мвиту. Он читал под деревом ироко. Я села рядом и громко вздохнула. Он закрыл книгу.

– Ты знала, что Старшая и Аро когда-то любили друг друга?

Я подняла брови.

– И что случилось?

Мвита откинулся назад.

– Много лет назад, когда он здесь появился, общество Осугбо сразу же позвало его на встречу. Наверняка Провидец понял, что он колдун. Вскоре его пригласили поработать вместе со старейшинами Осугбо. А когда он мирно разрешил спор двух крупнейших джвахирских торговцев, его приняли в постоянные члены. Он первый нестарый старейшина Джвахира. На вид Аро было не больше сорока. Но никто не возразил, ведь он был полезен городу. Ты знаешь Дом Осугбо?

Я кивнула.

– Он построен с помощью чар, – сказал Мвита. – Он возник, когда Джвахира еще не было. В общем, этот дом умеет… добиваться своего. Однажды Нана Мудрая позвала Йере – так звали Аду в молодости – в Дом Осугбо. Аро в тот день тоже там был. Оба свернули не в тот коридор и встретились нос к носу. С первого взгляда они друг другу не понравились.

Любовь часто принимают за ненависть. Но иногда люди понимают, что ошиблись, и эти двое быстро поняли. Нана Мудрая выбрала Йере в качестве будущей Ады, и стала часто приглашать ее в Дом по разным поводам. Аро почти все время там проводил. А Дом Осугбо все сводил и сводил их.

Аро предложил, и затем Йере согласилась. Он говорил, она слушала. Она ждала, и он пришел к ней. Им казалось, они поняли, как должно быть все устроено. Йере назначили Адой, когда умерла предыдущая. Аро стал Работником. Они идеально друг другу подошли.

Мвита помолчал.

– Это Аро придумал наложить чары на скальпель, но Ада согласилась на это. Им казалось, что они делают девочкам добро.

Я невесело рассмеялась и покачала головой.

– А Нана Мудрая знает?

– Знает. И тоже считает, что это правильно. Она старая.

– Почему Аро и Ада не поженились?

– Кто тебе сказал? – улыбнулся Мвита.

Глава двенадцатая Наглость грифа

Солнце только встало. Я сидела на дереве сгорбившись.

Пятнадцать минут назад я проснулась и у постели увидела это. На меня смотрело оно – зыбкая красная пелена с овальным пятном белого пара в центре. Глаз сердито зашипел и пропал.

И тут я увидела блестящего черно-коричневого скорпиона, ползущего по постели. Смертельно ядовитого. Если бы я не проснулась, он бы дополз до моего лица в считанные секунды. Я дернула вверх одеяло, скорпион отлетел и упал с каким-то металлическим лязгом. Я схватила подвернувшуюся книгу и раздавила его. А потом принялась топтать книгу и топтала до тех пор, пока меня не перестало трясти. В ярости я сбросила одежду и вылетела из окна.

У грифов всегда сердитый вид, и сейчас он очень подходил моему настроению. С дерева я видела, как сквозь кактусовые ворота прошли два мальчика. Я вернулась к себе в спальню и снова стала собой. Если слишком долго пробыть грифом, потом какое-то время плохо получается быть человеком. Я-гриф снисходительно оглядывала Джвахир, словно знала места и получше. Мне хотелось лишь ловить ветер, искать падаль и не возвращаться домой. За превращения всегда надо платить.