Кто боится вольных каменщиков

Марк Уэддл (учитель и не-масон): Я отказываюсь называть франкмасонство религией, потому что религия — это то, что, по крайней мере в принципе, объединяет всех людей, в то время как они объединили бесконечно малую частицу в противовес всем остальным нам.

Джеффри: Мы не противопоставляем себя вам. Напротив, мы готовы принять вас, если вы хотите быть принятыми и, конечно, если вы можете быть принятыми.

Марк: О Господи! Вступить в клуб полусумасшедших снобов! Джеффри: Чем конкретно вы недовольны? Мы не высказываем своего недовольства вашим отношением к нам, однако вы все время высказываете недовольство отсутствием какого-либо отношения к вам с нашей стороны.

Марк: Я говорю об отношении к людям, а не к нам. Джеффри: Делая это, вы уже отделяете себя от людей, от имени которых ведете спор. Масонам не положено говорить о двух конкретных вещах — политике и религии — по той самой причине, что они имеют тенденцию разделять, а не объединять. Они не обсуждаются по ходу формальных собраний, поскольку, чисто формально, они не являются частью того, что происходит в ложе, или того, что составляет смысл франкмасонства. Они не могут обсуждаться и за обедом, поскольку это запрещено обычаем[509].

Встретившись с ныне покойным отцом Копплстоном (профессором истории философии Лондонского университета и иезуитом), я задал ему свой обычный вопрос в таком виде: «Согласны ли вы с определением Маскаллса, что франкмасонство — это естественная, а следовательно, определенно нехристианская религия?»