Кто боится вольных каменщиков

После того как мы ввели противопоставление «естественного» и «сверхъестественного» как частный случай и конкретизацию более общего представления о «другом», необходимо пояснить, что эти понятия основаны на практическом использовании соответствующих терминов в повседневном языке. Цель моего определения религии — показать, как понятия и естественного и сверхъестественного можно эмпирически применить к описанию происходящего внутри религии. Некоторые другие, связанные с оппозицией «естественное/сверхъестественное», также являются частью нашего обыденного языка описания религиозных феноменов — в смысле внутреннего разделения, проводимого самой религией; например, оппозиция священного и профанного, чистого и нечистого и т. д.

Оппозиция «естественного» и «сверхъестественного» внутри религии приводит нас к представлению о естественности в применении к какой-либо религии в целом, рассматриваемой извне. Понятие естественности религии вообще возникло как модификация идеи «человечности»: религия — то, чем обладают все человеческие существа как частью своей природы. Эта идея была дополнена развитием религиозного осознания природного (не-человеческого) мира как творения и его Творца, а также человеческим размышлением и философствованием над ними, что послужило основой возникновения несколько иного аспекта религии и мышления о ней как о естественном феномене.

Понятие «естественности» в связи с религией, играющее столь важную роль в критике масонства, так же как и в его самосознании, было кристаллизовано в протестантской мысли 17-18-го веков, которая нуждалась в том, чтобы обеспечить рациональное научное описание характера и функции (и даже происхождения) религии вообще — и протестантизма в частности. Позднее это понятие было воспринято и разработано эволюционной, социологической и психологической школами — в академическом изучении религии, которое приобрело важное значение к концу 19-го — началу 20-го века. Концепции и подходы, разработанные этими школами, по большей части задают тон в современном исследовании религии. Возьмем для примера двух крупнейших теоретиков в области социологии религии (и, в частности, протестантизма) Макса Вебера и Эмиля Дюркгейма. Первый писал в 1915 г.: «Единственный способ провести различие между “религиозными” и “профанными” состояниями — указать на экстраординарный характер религиозных состояний»[28]. «Экстраординарность», к которой исторически и логически сводится религия, противопоставлена Вебером процессу научной рационализации: «иррациональные элементы рационализации реальности стали теми loci, к которым был принужден отступить неугасимый поиск интеллектуализма в своем желании обладать сверхъестественными ценностями»[29].

Перед нами — пример обычного протестантского дуализма, которого до сих пор не избежала ни одна система социологии религии, пример оппозиции между религией и нашим мышлением о ней. Интеллектуальное размышление вместе с тем объектом, к которому оно возвращается (религией как таковой), формируют понятие естественной религии в одном из нескольких смыслов этого слова. Спонтанное, «экстраординарное» и сверхъестественное состояние, которое не является естественным и не «знает себя», — это одно, а последующее размышление кого-либо об этом состоянии — совершенно иное. Их схождение в опыте одной личности посредством использования определенных ритуалов и символов является причиной происхождения «религиозных верований», а их отделение друг от друга — основой возникновения «концепций» в социологии религии. Источником этого описания религии в терминах «верований» и «концепций» остается, однако, все тот же протестантизм.

Эмиль Дюркгейм писал в 1912 г.: «Все известные религиозные верования, будь они простые или сложные, содержат одну и ту же общую черту: они предполагают классификацию реальных или идеальных явлений, которые представляют себе люди, на два класса, два противоположных рода, обозначаемых — обычно двумя различными терминами и достаточно хорошо выражаемых словами: светское и священное». Затем он уточняет это утверждение, добавляя: «Но если чисто иерархическое отличие — критерий одновременно слишком широкий и слишком неточный, то для определения священного по отношению к светскому остается лишь их разнородность» (,Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Пер. с фр. А.Б. Гофмана). Таким образом, «священное», которое у Макса Вебера является «экстраординарным», у Дюркгейма — просто «гетерогенное», или отличное от профанного. Любопытно, что у обоих авторов речь идет о верованиях-а следовательно, о мышлении. Такова всецело этическая версия «естественной религии», имеющая свою основу в протестантском мышлении 17-го века и порождающая все новые концепции в социологии религии вплоть до сего дня[30].