Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Хорошо наблюдаемый с занятой разведчиками позиции вражеский отход навел наших героев на мысль продолжить так удачно начатую работу и дальше. Теперь было бы очень кстати накрыть отходившего по переправе противника артогнем. Но так, чтобы не повредить самого моста, который теперь – кровь из носа, но крайне нужно было сохранить целехоньким.

Артразведчики и тут оказались на высоте.

По приказу капитана Макова по рации полетели в штаб бригады данные, по которым огнем ее гаубичных батарей гитлеровцы были буквально сметены с мостового полотна. Само оно при этом осталось почти не поврежденным.

А разведчики посылали уже новые расчеты. Согласно им, огонь был перенесен на опорные пункты противника, расположенные на противоположной стороне Шпрее. Как раз туда стекался отступающий через мост враг.

Обычное на войне дело: никак не отмеченная ни в приказах, ни в наградных листах, эта оставшаяся, по существу, незамеченной солдатская инициатива спустя несколько часов обернулась такими плюсами, без которых дальнейшее продвижение всей 3-й ударной армии к Рейхстагу могло бы оказаться под большим вопросом.

28 апреля. Вторая половина дня. Ключик дороже золотого

Вполне естественно, что больше всех по поводу данного продвижения болела сейчас голова у командующего армией генерал-полковника В. Кузнецова.

Больше даже, чем у командующего фронтом маршала Г. Жукова. Для того было гораздо важнее то, о чем он вечером этого дня сообщал в Москву, в докладе тов. Сталину.

А именно, во-первых, что «по состоянию на 19.00 28 апреля 1945 г . … наступающие навстречу друг другу группы войск фронта (имеются в виду 2-я Гвардейская танковая и правый фланг 3-й ударной армий с севера; 5-я ударная, 8-я Гвардейская и две танковых армии с юга. – Примеч. авт.) находятся на удалении полтора километра одна от другой и в ближайшее время соединятся».

И во-вторых, что «наступление частей Конева по тылам 8 гв. А и 1 гв. ТА создало путаницу и перемешивание частей, что крайне осложнило управление боем».

Свой доклад Главковерху маршал завершал настоятельной просьбой. И поскольку по пустякам к Сталину обращаться было не только не принято, но и чревато, по ее содержанию можно с большой степенью точности определить, что на самом деле в этот момент было для Г. Жукова «во-первых», а что «во-вторых».

Так вот, у Верховного Главнокомандующего маршал, ни много ни мало, просил «установить разграничительную линию между войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов или (обратите внимание! – Примеч. авт.) разрешить мне сменить части 1-го Украинского фронта в г. Берлине» [65].

Из процитированного видно, что проблема «разграничения», а еще лучше – «смены», заботила Г. Жукова гораздо в большей степени, чем то, кто именно в конце концов на пути к «соединению» будет брать Рейхстаг.

Ну, допустим, не поспеет 3-я ударная! И что? Со встречного направления задачу выполнит Берзарин или, допустим, Чуйков.

Главное, что при любом раскладе это все равно будут войска его, 1-го Белорусского фронта…

Не ограничившись собственно докладом, Жуков еще продублировал его несколькими телефонными звонками в Кремль. Видя, как маршал из кожи лезет вон, чтобы наверстать в Берлине то, что он потерял на подходах к нему, Сталин благосклонно решил его поощрить. И приказал Коневу вывести войска из тех секторов германской столицы, которые «по плану» должен был захватить Жуков. Нетрудно представить, какие чувства испытывал Конев, когда, скрипя зубами, выполнял этот приказ. О новых солдатских жертвах при этом уже не задумывались. Потому что пока осуществлялась операция вывода частей одного и ввода другого фронтов, немцы успели снова втянуться в уже вроде бы отвоеванные нами районы. Так что пришлось врага оттуда выбивать повторно…

Кузнецову с его 3-й ударной в этом кровавом «повторении пройденного», слава Богу, участвовать не пришлось. Правда, и от главной «головной боли» не избавило. Потому что жуковскую логику относительно взятия Рейхстага «тем или иным командармом фронта» Кузнецов просто так, стоически принимать не собирался. И был готов в лепешку расшибиться, но доказать, что не зря именно по его дивизиям разошлись Знамена Победы. Тем более что одно из них – у Шатилова, к Рейхстагу было сейчас ближе всего. Особенно наглядно это было видно на карте. Вот прямо перед корпусом Переверткина широкая полудуга реки Шпрее! Вот через нее мост Мольтке! А прямо за ним – казалось, только руку протяни – между двумя строениями – белым зданием бывшего швейцарского посольства и темно-красной, занимающей целый квартал громадой Имперского министерства внутренних дел располагался проход на Королевскую площадь. Именно в ее глубине укрылся Рейхстаг.