Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Этот случай описали в газете. И уже после войны заметка попалась на глаза скульптору Евгению Вучетичу. Разыскав и расспросив Николая Масалова, скульптор подумал, что вот он, тот самый сюжет, который должен быть воплощен в граните и бронзе. Речь шла о композиции, которую тогда еще только планировали возвести в берлинском Трептов-парке.

Так почти в центре германской столицы выросла гигантская фигура воина-освободителя с опущенным на поверженную свастику мечом в одной руке и спасенной немецкой девочкой в другой.

Демобилизовавшись, Николай Масалов вернулся в родной Тяжин, где всю жизнь проработал на невидных должностях – последнее время завхозом в местном райисполкоме. О берлинском эпизоде и встрече с Вучетичем особо не распространялся: ничего особенного ни в своем поступке, на века запечатленном в мемориале Трептов-парка, ни в личной судьбе, честно разделенной со всем своим воевавшим поколением, не видел. Да и никто вокруг, по правде говоря, этим не интересовался. Разве что подмечали, что приходили к нему письма и поздравительные открытки из Германии. Или слышали, что несколько раз ездил по приглашению в Берлин. Последний раз – в 1987 г ., на празднование 750-летия немецкой столицы. О подвиге бывшего сержанта узнали лишь во время празднования 55-летия Великой Победы. Тогда на доме Николая Масалова появилась доска с надписью: «Здесь живет ветеран». А о том, что их земляку было присвоено звание почетного гражданина Берлина и Вайнзен-фельса, что ему несколько раз предлагали поселиться в освобожденной от фашистов стране, гарантируя почетную и обеспеченную старость, и вовсе узнали только после смерти ветерана.

Последние годы Николай Масалов почти не поднимался с постели: давали о себе знать осколки немецких снарядов, оставшиеся в ногах и груди. Единственная дочь Валентина чуть ли не каждую неделю вызывала бригаду «скорой». Но в последний свой приезд медицина оказалась бессильной. Николая Масалова похоронили на скромном сельском кладбище на самой окраине Тяжина.

Многое в данной истории – как и в судьбе большинства героев-солдат этой книги – оказалось типичным и даже символичным.

Достойно выполненный солдатский и гражданский долг. Воинская доблесть, не замутненная слепой, подавляющей человечность ненавистью. Подлинный, не выставленный напоказ, а подтвержденный в бою и труде патриотизм.

Казалось, вот они – настоящие, живущие по соседству с нами герои, которых в каждой уважающей себя стране считают главным национальным достоянием. Вот та самая «национальная идея» во плоти, которую у нас так настойчиво днем с огнем ищут то государственные идеологи в кабинетной тиши, то профессиональные политпатриоты в суете предвыборных думских схваток.

Но нет! В упор не видят эту «идею» в скромных пожилых людях. Даже если она в Берлине высится гигантским памятником. Нет, говорят, в бюджете средств, чтобы достойно поддержать даже тех немногих, кто дожил до нового, XXI века. Что уж тут говорить об установлении имен тысяч и тысяч, до сих пор безымянно лежащих в братских могилах. Или о таких, как «маковцы», которых когда-то раз и почти на всю жизнь по чьей-то «высшей начальственной воле» заживо записали в «без вести пропавшие».

Огромную часть целого поколения из разряда «неизвестных солдат» выводить придется. Какое уж тут «никто не забыт, ничто не забыто»?

Однако как раз в этом забытьи и «зарыта собака». Потому что дело не в деньгах. И даже не в больших организационных хлопотах. А в признании неприятных для любой власти вещах. Для советской, что на войне телами «неизвестных солдат» щедро затыкала сталинские полководческие дыры. А после нее десятилетиями рвала душу государственным высокомерием и унижала «державным» враньем.

Для нынешней, что во многом идет по стопам прежней, во многом повторяясь и по части казенно-бюрократического отношения к жизненным условиям ветеранов, возвращению имен их павших и забытых товарищей, к восстановлению исторической правды о том непростом времени и нелегких судьбах нескольких поколений.

Однако же вспомнить придется все!

Иначе не только мы, но наши дети, наши правнуки так и будут жить в обществе, где политика сплошь и рядом подминает право, а идеология несравнимо важнее истины и живых людей.

Удивительная все-таки у нас страна. В ней даже в мирное время героями становятся посмертно. А радость нечастых и трудных побед почти неизменно встречают со слезами на глазах.