Кто будет президентом, или Достойный преемник

— Отличная вещь, — похвалил Александр Борисович. — Теперь буду специально приезжать в ваш город, чтобы попить коктейля. Если, конечно, какой-нибудь московский ресторатор не переманит вас в столицу.

— А вы мне сделайте рекламу, — усмехнулся бармен. — Расскажите друзьям. Может, кто и заинтересуется.

— Обязательно, — пообещал Александр Борисович. Он сделал еще глоток и сказал: — Я вот что хотел спросить. За столиком с Вороновым… с тем парнем, который умер… сидел человек в темных очках. Так?

— Так, — кивнул бармен, протирая стаканы мягкой тряпочкой.

— Вы говорили, что плохо разглядели его. И всё-таки попытайтесь вспомнить. Меня интересует всего одна деталь.

— Какая?

Александр Борисович слегка наклонился вперед.

— Этот мужчина в очках — он курил?

Бармен замер с тряпочкой и стаканом в руках. Он задумчиво сдвинул брови, пытаясь припомнить. Александр Борисович ждал, не сводя с него пытливого взгляда.

— Курить-то, наверное, курил… — задумчиво проговорил бармен. — Но я…

Он вдруг посмотрел куда-то в сторону и громко позвал:

— Илья!

Молоденький официант, проходивший мимо, остановился и вопросительно на него посмотрел.

— Слушай, — обратился к нему бармен, — ты уж прости, что я тебя подставляю, но тут дело очень важное. Помнишь того парня, который помер в клозете?

Лицо юноши помрачнело.

— Я же тебя просил, — тихо процедил он, почти не разжимая губ.

— Он не из милиции, — сообщил парню бармен. — Скажи ему пару слов, и всё.

— Я уже говорил! И не хочу больше об этом вспоминать.

В холодном лице официанта появилась горечь. Было видно, что воспоминание о смерти человека доставляет ему боль. Турецкий поразился — за последние дни он позабыл, как должна выглядеть нормальная человеческая реакция на горе, которое случилось с другим человеком. В этом городе он сталкивался только с цинизмом и безразличием. Всем на всех было плевать. Но только не этому парню. Человечность официанта тронула его.

— Простите, что напоминаю вам о том случае, — заговорил Александр Борисович. — Но это вынужденная необходимость.

Парень неприветливо посмотрел на Турецкого.

— Что? — спросил он. — Что вы хотите знать?

— Насколько я понимаю, вы обслуживали их столик? — уточнил Турецкий, не сомневаясь в ответе.

— Да, обслуживал, — нехотя ответил официант. — Но я ничего не помню. Я даже лиц их не разглядел. Если бы я помнил, я бы сразу все рассказал.

— Он не про лица хочет спросить, — снова встрял в разговор бармен.

— Правда? — официант посмотрела на бармена, затем перевел взгляд на Александра Борисовича. — Тогда про что?

— Как вас зовут, я не расслышал? — поинтересовался Турецкий.

— Илья, — представился официант.

— Илья, постарайтесь вспомнить: мужчина в темных очках, — он курил?

— Я не…

— Только не спешите с ответом, — предостерег его Александр Борисович. — Вы наверняка меняли пепельницу и, может, даже несколько раз.

— Вспомни, Илюш, это очень важно, — попросил бармен.

Турецкий покосился на него. «Очень важно». Откуда этому бармену знать, что важно, а что нет? Впрочем, молодец.

— Вы знаете… — медленно заговорил официант, отчего-то смущаясь. — Я подходил к их столику… Несколько раз. Тот парень… ну, тот, которого нашли мертвым… он попросил меня разменять сто долларов. У меня были мелкие купюры, и я разменял.

— А при чем тут размен? — с легким недоумением спросил бармен, протирая стакан.

Юноша метнул на него сердитый взгляд, снова повернулся к Турецкому и сказал:

— Мне кажется, парень просто хотел, чтобы я проверил банкноту — фальшивая или нет.

«Стобаксовая бумажка из выкупной пачки», — понял Турецкий.

— Спасибо, — сказал он. — Это очень ценная информация. Банкнота оказалась настоящей, так?

Официант кивнул:

— Да. Я ее проверил.

— Что вы еще помните?

— Этот человек… Ну, тот, который в темных очках… он курил. Но не сигареты. — Веки официанта дрогнули, и он сказал: — Он курил трубку. Да, точно! Трубку!

— Как у Шерлока Холмса? — быстро спросил Александр Борисович.

Юноша медленно покачал головой:

— Н-нет… Пожалуй, нет. У него была другая. Такая черная и вся… как будто жеваная. Или обугленная. Неровная вся такая. — Официант пожал плечами: — Не знаю, как это называется.

— Неровная… — тихо повторил Турецкий.

— Я понимаю, о чем он, — сказал бармен. — Вероятно, это была рустированная трубка. У ней чашечка рифленая, правильно? — обратился он к официанту.

— Чашечка? Ну да.

— Ну вот, — сказал бармен. — Это рустированная трубка. У меня двоюродный брат такую же курит.

— Дорогая? — спросил у него Турецкий.

— Точно не скажешь. Они бывают либо очень дешевые, либо дорогие. Дешевые, потому что, рустируя чашечку, легче скрыть дефекты древесины. А дорогие, это когда чашечку специально обрабатывают — для красоты. Так сказать, для эстетики.

— Ясно, — кивнул Александр Борисович. — Что ж, спасибо вам. Даже не знаю, чтобы я без вас обоих делал.

— Не за что, — пожал плечами официант и отправился по своим делам.

Александр Борисович допил коктейль. Уходя из бара, он расплатился с барменом, оставив щедрые чаевые.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ГОРДИЕВ УЗЕЛ ОТНОШЕНИЙ

1

— Будьте добры, «Мир компьютеров».