Сразу после подписания Брестского мира ситуация начала стремительно меняться. Высохли чернила на договоре и Романовых начали арестовывать. Но Германия не может нарушить заключённое официальное
соглашение с большевиками из-за нарушения неофициальной договорённости с ними же, об облегчении участи членов Династии. К тому же у большевиков есть прекрасная отговорка на первое время: бардак и самодеятельность на местах. Когда посол фон Мирбах выказал обеспокоенность Берлина за судьбу царской семьи, Яков Свердлов ответил ему следующим образом: «Когда лошадь лягается и отказывается идти в конюшню, бесполезно применять силу. Погладьте её, и, возможно, она пойдёт добровольно. Что мы можем сделать? У нас ещё нет надлежащей административной машины, и мы вынуждены разрешать местным советам самим принимать решения по многим вопросам. Дайте Екатеринбургу успокоиться».Слышу гневный голос историков: но почему же немцы не попросили большевиков выдать Романовых раньше? Например, при подписании мирного договора? Конечно, определённые попытки оказания содействия царской семье дипломатическим путём, предпринимались. Карл фон Ботмер, советник германского посольства в Москве убедителен и лаконичен в своих дневниках: «Нам здесь часто задают вопрос, почему Германия в Брестском мире не потребовала выдачи царской фамилии нейтральному государству, например, Дании, с взятием обязательств с соответствующего правительства о недопущении возвращения в Россию членов императорской семьи с целью оказания поддержки контрреволюции… Подобное требование с нашей стороны Россия приняла бы, как и все другие, без сопротивления. Похоже, что наше правительство руководствовалось двумя соображениями. С одной стороны, наши левые партии расценили бы такой шаг как вмешательство во внутренние дела России и поддержку реакции, с другой – не было уверенности, что если с выдачей царя согласятся, то ей воспрепятствует покушение на царя и его убийство, которое произойдёт, естественно, „против воли и, к большому сожалению правительства Советов“.
Большевики не репрессировали Романовых до марта, чтобы немцы не обеспокоились, а Германия не просила о выдаче Николая II, чтобы не давать повода к его убийству. Заколдованный круг.
Упорные слухи о смерти царской семьи, начавшие циркулировать в конце июня, тем не менее, вызвали сильное беспокойство германского руководства. 24 июня 1918 года полномочный представитель Советской России в Германии уже знакомый нам товарищ Иоффе, написал Ленину о возможных последствиях казни Николая II для отношений Москвы и Берлина: «…Необходимо, что на случай если действительно что-нибудь произойдёт, мы могли опубликовать вполне убедительный материал, доказывающий нашу непричастность. Это совершенно необходимо».
Товарищу Иоффе, сидящему в Берлине, абсолютно ясна вредность и ненужность убийства Николая Романова. О смерти детей и супруги монарха он даже не говорит – это настолько очевидный факт, что писать об этом не стоит! Обращение Иоффе в Москве услышали
– именно поэтому 25-го июня центральные большевистские «Известия» в № 129 печатают информацию о том, что Председатель Екатеринбургского Исполнительного комитета категорически опровергает слух об убийстве Николая Романова. Накануне в № 128 «Известия» уже поднимали эту тему: «слухи об убийстве Николая Романова – провокация». Но раз немцы так беспокоятся, то опровержение можно и повторить.Однако Романовых в Екатеринбурге всё же убивают. Через четыре дня после злодеяния, 20-го июля 1918 года, товарищ Иоффе пишет письмо наркому иностранных дел Чичеринуо реакции в Германии на казнь русского царя:
«
Сегодня все газеты приносят сообщение, что 16 июля расстрелян Николай Романов по распоряжению Советского правительства на Урале. В сообщениях говорится, что в Москве это больше не отрицается и будто бы в советских кругах в Москве подтвердили это сообщение. Все газеты по поводу будто бы происшедшего убийства высказывают своё возмущение…».Последняя строка официального представителя красной России в Германии просто поразительна и весьма показательна: «Какие у Вас сведения по поводу судьбы Николая Романова?
». Убийство царя настолько спонтанное и неожиданное, что большевистские дипломаты о нём не оповещены, и заранее не выработана никакая официальная позиция! Как надо отвечать на запросы немцев советский посол не знает, он растерян и просит снабдить его сведениями. Странная «подготовка» для такого важного события, как расстрел бывшего монарха. Особенно, если вспомнить, что Иоффе посол в единственной державе, которая на тот момент реально может уничтожить советскую власть. И от его слов во многом зависит реакция Берлина на состоявшееся злодейство. Но ему ничего не сообщают!