Кто, если не я?

Я приняла душ, причесалась и пошла в магазин. Купила хлеб, кое-какие мелочи для Магды, ночную рубашку, тапочки и туалетные принадлежности. У нее же ничего с собой не было. Потом пошла в магазин, где продавали товары для детей, и купила пижамку и плюшевую собачку. Тогда, утром, я пообещала себе, что больше никогда не забуду об Оле. Вернувшись в квартиру Игоря, обнаружила, что Роберт уже принял душ и готовит на кухне кофе.

– Я знаю, это не самое подходящее время, но нам надо кое-что обсудить… – начала я, когда мы сели завтракать. Аппетита не было ни у кого.

– Аня, Аня… Ты не можешь сидеть без дела, это правда. Ты все время должна что-то делать и преодолевать трудности? – сказал мой зять старым, утомленным голосом.

– Вот только последние долгие месяцы я вообще ничем не занималась.

– Вряд ли это пошло тебе на пользу.

– Роберт, я хочу поговорить о другом. Об Оле и Павле…

– Но я не хочу говорить о другом, – перебил он меня уверенно и жестко. Через мгновение его глаза потеплели. – Скажи, как ты обходишься без работы, без пациенток и своего отделения?

– Знаешь, сейчас не лучшее время о том говорить.

– Как по мне, так самое время, – опять жестко отозвался он. – Сидим, завтракаем, кофе попиваем, никуда не спешим, и пусть так и будет.

– Ну хорошо, – согласилась я. – Все просто отлично. Отдыхаю, делаю то, на что никогда времени не хватало, или то, что на потом откладывала. Никому ничего не должна. Делаю что хочу и когда хочу, ем что хочу, телевизор смотрю, когда хочу. Живешь в свое удовольствие, просто рай на земле.

– А если серьезно? – начал допытываться Роберт. Слушал он меня очень внимательно.

– А если серьезно, это тупик. Полный тупик. За полгода я совершенно опустилась. Не могла уснуть без таблеток и дожить до вечера без алкоголя. Ни с кем не общалась, не мылась неделями и вообще не выходила из дому.

Я рассказывала о том, что еще вчера было моей жизнью, как о сюжете какого-то фильма. Словно это было сотни, тысячи лет тому назад и вообще происходило не со мной.

– Магда подозревала, что так и будет, и очень о тебе беспокоилась. Ведь ты не собиралась приезжать на эти проклятые праздники, правда? – спросил он укоризненно.

– Нет, Роберт, я хотела приехать! – решительно заявила я и замолчала. Потом, через мгновение, добавила тихо и искренне: – Впрочем, не знаю, я забыла, что уже Рождество. Я просто потеряла счет времени. Подожди, а Вигилия когда? Завтра или послезавтра?

– Завтра. Похоже, отмечать мы ее будем здесь, и это будет очень грустная Вигилия.

– Да, к сожалению. Надо что-то купить, а то эти два дня все магазины будут закрыты.

– Аня, времена изменились. Сейчас девяностые, у нас рыночная экономика, а это областной центр. Тут всегда какие-нибудь магазины открыты. Не переживай.

– Боже, как же это странно, что мы тут сидим, разговариваем, а Магда там, в больнице, совсем одна, и Гося… – сказала я грустно.

– И Павел, – продолжил Роберт этот список. – Только от нас уже ничего не зависит, Анна. Мы не можем ничего сделать. Просто должны смириться с нашей беспомощностью и с тем, что уже случилось. – Его голос стал еще грустнее.

Я взглянула на зятя. Неожиданно мне показалось, что он постарел лет на сто.

– Не могу понять, как ты так спокойно все это переносишь?

– Ты тоже хорошо держишься.

– Да, но это не моя жена и не моя дочь. И не мой зять.

– Зато твоя сестра. А вообще, чего ты ждешь? Хочешь, чтобы я тоже валялся в той больнице? В нейрохирургии, например с инсультом. Тогда бы ты все поняла?

– Тогда бы я все поняла, вот только меня бы здесь уже не было. – Я улыбнулась уголком рта.

– Признайся, что хотела сбежать.

– О да, такие мысли появляются и сейчас. Приблизительно раз в четверть часа.

Мы горько улыбнулись друг другу, и каждый пошел в свою комнату. Как же нам повезло, что квартира оказалась такой большой.

У меня в комнате был телевизор, я включила его и бездумно уставилась в экран. Приблизительно через час проснулся Игорь, и мы поехали в больницу. Было уже темно, и часы посещений давно прошли, но нас без проблем пустили в кардиологию. Мы сразу пошли к врачу, чтобы спросить, в каком состоянии Магда, и предупредить, что хотим сообщить ей о смерти дочери. Подождали в коридоре. Медсестра дала ей успокоительное, а потом кивнула нам, что можем зайти.

Не знаю, у кого это было на лице написано, но Магда, как нас увидела, сразу все поняла.

– Она умерла, правда? – спросила спокойно.

Мы не могли выдавить из себя ни слова.

– Гося умерла, – повторила она грустно. Жалобно.

– Да, Магда, – подтвердила я, набравшись храбрости.

– Когда?

– Сегодня утром, около семи, – прошептала я, глядя в пол, потому что боялась взглянуть ей в глаза. Мои нервы были на пределе – я ждала чего-то, не знаю чего, но чего-то ужасного.

– Какой сегодня день?

– Двадцать третье декабря, – ответил Роберт.

– Она приходила в себя? Говорила что-то? – спросила Магда.