Кто, если не мы

Второй факт состоял в том, что в 2010 году та же схема, что и с Defense Enterprise Fund, но в гораздо больших масштабах, была использована Калминым и Вельтовым в компании BC-Development Group. Анализ ее деятельности привел Рудакова к мысли, которая заставила ужаснуться. Он усматривал в действиях компании и самого Вельтова не что иное, как дьявольски коварный план, который мог родиться только в недрах ЦРУ и был рассчитан на то, чтобы под предлогом содействия реформированию российской военной науки заполучить перспективные разработки, а ее саму низвести до уровня плинтуса.

То, что это не было игрой усталого воображения Рудакова, подтверждалось выводами, содержащимися в докладной Приходько, поведением Вельтова и последними событиями, происходящими в НИИ. Дальнейшее промедление грозило обернуться невосполнимыми потерями для российской военной науки. Вельтова требовалось остановить, и остановить как можно скорее. Но, к сожалению, Рудаков не находил в материалах дела веских оснований для его ареста по статье госизмена. Единственный выход из положения он видел в том, чтобы поймать хитроумного шпиона на незаконном бизнесе, и в этом направлении Охотникову с Приходько удалось добиться немалого. Они сумели не только вскрыть несколько мошеннических схем Вельтова и его окружения, а и добыть весомые документальные доказательства.

И все-таки Рудаков не был до конца уверен, что таким образом удастся нейтрализовать Вельтова, уж слишком могущественные силы покровительствовали ему в Министерстве обороны. Ситуация с Устиновым являлась тому наглядным подтверждением. Поэтому, объективно оценивая возможности своего управления, Рудаков пришел к выводу: без поддержки Градова выиграть предстоящую схватку с этим шпионско-криминальным спрутом без потерь в собственных рядах было делом почти безнадежным.

Несколько лучше складывалась обстановка вокруг другого подозреваемого — Самохвалова. Бывший институтский комсомольский вожак, позже многолетний секретарь парткома 53-го НИИ, он в советские времена каленым железом выжигал диссидентскую крамолу среди его сотрудников. Бывало, что допускал политические колебания, но, как говорится, колебался вместе с генеральной линией КПСС. За это время не был замечен ни в левом, ни в правом уклонах, а что касается морального облика, то до августа 1991 года Самохвалов свято соблюдал моральный кодекс строителя коммунизма. Он исправно приносил домой всю зарплату и не поддавался на заигрывания молодых сотрудниц, жаждущих не столько тщедушного комиссарского тела, сколько положительной партийной характеристики-рекомендации — пропускного билета к вышестоящей должности или кандидатской диссертации.

После крушения КПСС и СССР Самохвалов, может, и был не прочь сходить налево, но находился в том возрасте, когда внимание женщины больше пугало, чем радовало. В последнее время круг его интересов, и до того не отличавшийся разнообразием, замкнулся на институте, доме и даче. В числе его связей иностранцы не значились. За годы работы, а их без малого набралось 52 года, он дальше границы с Украиной не выезжал, и как черт от ладана продолжал шарахаться от тех, кто плохо выражался по-русски. Сказывался намертво вбитый сотрудниками режимно-секретного отдела в голову Самохвалова постулат: «Выпил с Гарри рюмку джина — ты уже стране вражина!»

Единственной ниточкой, которая могла привести американскую разведку к Самохвалову, был его сын — великовозрастный шалопай и повеса. Подвизавшийся на околонаучной ниве, он, не без помощи отца, в 2008–2009 годах пытался провести несколько деловых сделок с зарубежными компаниями, в их числе проходила и Defense Enterprise Fund. Сделки не состоялись, то ли потому что технологии, предлагавшиеся Самохваловыми, ничего не стоили, то ли партнеры не те оказались. В итоге «семейный подряд» ничего не заработал, и Самохваловы остались у разбитого корыта.

В этом Рудаков усматривал происки американской разведки по подготовке Самохваловых к вербовке. Косвенным подтверждением тому служили оперативные данные. Во время последней поездки Самохвалова-младшего в Таллинн он попал в скандальную ситуацию, грозившую обернуться серьезным тюремным сроком. Горничная отеля обвинила его в попытках домогательства, и только благодаря связям, о которых Самохвалов-младший умалчивал, скандал удалось замять. В Москву он вернулся тише воды, ниже травы. Прошло чуть больше полгода, и зачахший было семейный бизнес, не без помощи все той же Defense Enterprise Fund, резко пошел в гору. Одновременно активизировался Самохвалов-старший. В нем внезапно проснулся живой интерес к научной деятельности, и в частности к одной из самых закрытых тем — теме «Ареал».