Кто, если не мы

Накал боев на обоих направлениях стремительно нарастал. Багровые всполохи рвали и терзали ночную темноту. Между разрывами снарядов и мин была слышна все усиливающаяся пулеметная и автоматная стрельба. Колпаченко внимательно вслушивался в эту страшную, чудовищную какофония войны, чтобы не пропустить тот, только ему одному известный, момент, когда на чаши весов жизни и смерти надо положить души своих подчиненных. Его взгляд был прикован к горам и отмечал артиллерийские и минометные позиции противника. Разведка боем дала свой результат. Он сбросил с плеча автомат, передернул затвор и коротко бросил:

— Все, Арутюн Ванцикович, пришла наша очередь! Я иду с первым полком, ты — со вторым!

— Есть! — ответил Дарбинян и принялся торопливо запихивать карту в полевую сумку.

— Бог войны, ты где? — окликнул Колпаченко начальника артиллерии дивизии.

— Здесь, товарищ генерал, — выступил тот из темноты.

— Успел нанести позиции артиллерийских и минометных батарей противника?

— Так точно, товарищ генерал!

— Тогда сверим время, — Колпаченко посветил фонарем на свои часы и объявил: — На моих 5.17! Ровно через 15 минут открыть огонь со всех стволов и подавить батареи противника.

— Есть! — ответил начальник артиллерии и засел за полевой телефон.

— Вот теперь все, Арутюн Ванцикович, пошли, — распорядился Колпаченко и, хватаясь за кусты, чтобы не упасть, заскользил по склону.

Дарбинян и порученец Колпаченко, старший прапорщик Смирнов, бросились вдогонку за генералом. Молодые, юркие они быстро обошли его. Колпаченко с трудом удерживал равновесие на покрытых росой и скользких как лед камнях, чертыхался, но угнаться за ними не мог и, не выдержав темпа, воскликнул:

— Ребята, сбавить обороты!

— Александр Николаевич, не успеем, всего 15 минут! — напомнил Дарбинян.

— Арутюн Ванцикович, не поднимай паники!

— Я, паники?! Как, товарищ генерал?! — опешил тот.

— А вот так, Арутюн! Бегущий полковник, я не говорю про генерала, ничего кроме паники внушить своим подчиненным не может, — добродушно заметил Колпаченко и, отдышавшись, прибавил шаг.

У развилки дорог их пути разошлись. Дарбинян поспешил во второй полк, а Колпаченко со Смирновым — в первый.

Они обогнули скалу, и их оглушила стрельба. Это разведчики Шишова штурмовали позиции противника. Смирнов выскочил вперед, чтобы собой закрыть генерала от шальных пуль. Тот одернул его за руку и рявкнул:

— Саня, ты, куда поперек батьки?!

— Так, это, Александр Николаевич, стреляют! Вдруг…

— Никаких вдруг! Прикрой мне тыл! — потребовал Колпаченко и выступил вперед.

Преодолев ручей, они выбрались на поляну. Рядом с ней в расщелине находился КП первого полка. Его командир полковник Геннадий Анашкин доложил о готовности к атаке и горел желанием поскорее начать ее. Колпаченко понимал его состояние — каждая секунда, минута уносила жизни разведчиков Шишова, и ждал, когда вступят в бой артиллеристы.

Стрелки на мгновение застыли на цифрах 5.32, и земля содрогнулась. Артиллерия дивизии открыла ответный огонь по позициям противника. После короткой, но мощной артподготовки в небо взвились две зеленые ракеты, и полки поднялись в атаку. Это было дерзкое и устрашающее по своей ярости и стремительности наступление десантников и бойцов батальона «Восток». Проломив первую линию обороны грузинских войск, они, не встречая серьезного сопротивления на своем пути, ринулись вперед. Противник обратился в паническое бегство.

Ранним утром передовые подразделения 76-й дивизии вышли к стратегически важной дороге: Цхинвал — Гори — Тбилиси. Перед глазами Колпаченко и его подчиненных предстала картина разгрома грузинской армии. По обочинам и на дороге до самого горизонта валялась брошенная военная техника: танки Т-72, БТР, грузовики, ящики с боеприпасами. О самих хваленных грузинских рейнджерах, о которых без устали трубили тбилисские СМИ, напоминало разбросанное повсюду натовское военное обмундирование. Одно лишь появление русских десантников и бойцов батальона «Восток» вызвало в их рядах неописуемый ужас. Ища спасения, они срывали с себя форму и переодевались в «гражданку». Те, кому не удалось добыть штанов и рубашек, бежали в одних трусах.

Десяток трясущихся от страха горе-вояк, тех, кто не успел унести ноги, подчиненные капитана Шишова обнаружили в заброшенном свинарнике и передали для разбирательства контрразведчикам Первушина.

Теперь, когда кольцо окружения вокруг грузинских войск замкнулось, а подход резервных сил со стороны Гори был наглухо перекрыт, Борисов, Колпаченко, Первушин и Ямадаев снова собрались вместе, чтобы обсудить план дальнейших действий. Информация, поступившая к ним от передовых разведгрупп, выдвинувшихся в район Гори и военной базы 4-й пехотной бригады, говорила: паника, подобно чуме, охватила не только армейские части, а и полицию со спецслужбами. Все что могло ехать и катиться устремилось из Гори в Тбилиси.