Кто, если не мы

— Не твоя проблема, Андрей! Ты готовься к выборам, а мои люди сделают свое дело.

— Твои люди?! Откуда, Сэм? — изумился Вельтов.

Калмин, насладившись произведенным эффектом, потрепал его по плечу и снисходительно заметил:

— Работаем. Держим руку не только на пульсе, а если потребуется, то и на горле московской научной жизни.

— Сэм, у меня нет слов, ты — супер! — воскликнул Вельтов и с нескрываемым восхищением посмотрел на Калмина.

А тот, подмигнув ему, разлил водку по рюмкам и предложил тост:

— За нашу будущую золотую игру, и чтобы нам за нее ничего не было.

Звон хрусталя заглушил грохот распахнувшихся дверей. В проеме возникли два «шкафа». Раздвинувшись в стороны, они стали в стойку, а правая рука заученным движением скользнула под левую мышку. Из-под пиджаков холодно блеснула вороненая сталь пистолетов. Вельтов и Калмин как сидели, так и остались сидеть с рюмками в руках. Их физиономии вытянулись, глаза округлились, а взгляды сошлись на грузной фигуре, надвигавшейся на них из коридора. Тяжело ступая и припадая на правую ногу, она возникла в дверях.

«Хасан!» — подсказала память Вельтову, и его спину обдало холодком. Две недели назад в представительство «ФАМЭК» в Москве вломились двое «быков» и от имени Хасана потребовали отстегивать им долю от будущего лакомого пирога — московской недвижимости и земель Министерства обороны. Охрана дальше порога кабинета их не пустила. А Вельтов дал ясно понять: следующий наезд закончится для них плачевно — им придется иметь дело с ветеранами спецназа.

Но криминального короля России это не остановило. Хасан сам решил поставить на место зарвавшегося варяга, тем более питерская братва за него не стала вписываться. Новые хозяева бандитского Петербурга, пришедшие на смену головорезам Кумарина, сами положили глаз на вельтовский бизнес и ждали подходящего случая, чтобы подмять под себя. И он подвернулся — интересы их и Хасана пересеклись, и тот взялся довести дело до конца.

Набычившись, он застыл в дверях и окатил ледяным взглядом несговорчивого питерского варяга. Вельтов побледнел, но не потерял самообладания — его рука легла на рукоять ножа. Калмин судорожно дернулся. «Гориллы» угрожающе повели стволами пистолетов, и он замер. Прошла минута, показавшаяся Вельтову и Калмину вечностью. Бульдожьи челюсти Хасана медленно раздвинулись, и он зловеще процедил:

— Андрей Григорьевич, как так можно, вроде культурный человек, а невежливо ведешь себя с моими людьми?

— Пусть сначала научатся разговаривать, — огрызнулся Вельтов.

— В смысле базарить? Ну, извини, они академий не кончали, так ты бы их поучил.

— Хасан, с шестерками мне не о чем говорить, — отрезал Вельтов.

— Че-о? — просипел тот и с презрением бросил: — Тоже мне король бубновый выискался.

— Не король, но прогибаться не собираюсь, — с вызовом сказал Вельтов и скосил глаза на громил.

На их каменных физиономиях не дрогнул ни один мускул, а в оловянных глазами застыло презрительное равнодушие. Для них Вельтов был уже покойник. Он зябко повел плечами и снова обратил взгляд на Хасана. Поведение Вельтова произвело на него впечатление. Он не стал угрожать, прошел к столу, облокотился на спинку стула и с ухмылкой произнес:

— Не так сидите, господа нехорошие. Это на лесоповале вдвоем пилу таскать сподручно, а вот бабки придется пилить вместе.

Вельтов перевел дыхание. Последняя фраза Хасана ему говорила: «Встреча может завершиться мирно». Он снял руку с ножа и, кивнув на стул, предложил:

— Присаживайся, Хасан, будешь третьим, но не лишним.

— Ну, спасибо, уважил, — хмыкнул тот, но, прежде чем сесть, задержал взгляд на Калмине и спросил: — А наш залетный гость из Америки, как, не против?

Калмин нервно сглотнул и с трудом выдавил из себя:

— О'кей.

— Че-че ты вякнул?

— Присаживайся, говорю.

— Эт другое дело, а то о'кей. Эти понты, Сема, прокатят для фраеров из Нью-Йорка, но не у нас.

Калмин что-то невнятно пробормотал и съежился под презрительным взглядом жгуче-черных глаз Хасана.

Тот сделал повелительный жест рукой, и телохранитель пододвинул под него стул. Хасан сел напротив Вельтова, вперился в него немигающим взглядом и, покачав головой, с укором заметил:

— И все-таки ты нехороший человек, Андрей. Не уважаешь ты старость? Меня, занятого человека, от дел отрываешь.

— Извини, занят был, — буркнул Вельтов.

— Занят? Ну, да ладно, как говорится: «Если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду». Я, как видишь не гордый, пришел, — и в голосе Хасана зазвучал металл: — Но это тебе дорого обойдется.

— Хасан, не бери меня на понт, я тебе… — и Вельтов осекся.

В наступившей гробовой тишине отчетливо прозвучали сухие щелчки предохранителей. Телохранители Хасана взяли пистолеты наизготовку. Под их прицелом у Калмина и Вельтова не было не малейшего шанса остаться в живых. Они обменялись взглядами, и Вельтов осипшим голосом спросил:

— И сколько ты хочешь, Хасан?

— 30 процентов, а за то, что заставил меня, старика, за тобой, молодым, бегать, еще двадцать.

— Побойся Бога, Хасан! — возмутился Вельтов.

— Так его, говорят, нет.

— 50 процентов?! Это же чистый грабеж!