Кто есть кто (фрагмент)

Конечно, мы не то, что прочие граждане, мы хронофизики, каждый день брусочки гоняем туда-сюда, в прошлое-будущее, к самим себе в гости, так что во всех парадоксах времени, включая встречу со своим двойником, мы должны разбираться совершенно свободно. Да мы и разбираемся, в общем-то, но чисто теоретически. Приходилось мне поддерживать треп на эти темы в интеллектуальной среде различного уровня, давать необходимые разъяснения, справки и тому подобное, и я делал это с легкостью в мыслях необыкновенной, ничуть не затрудняясь, - ведь мне все это казалось бесконечно далеким от практики, от реальной жизни! Я уверен, что многие из тех, кто меня слушал, относились к этим проблемам гораздо серьезней, они не понимали, какая пропасть лежит между теоретической возможностью и практическим осуществлением, - а я понимал... думал, что понимаю! И в голову мне не приходило, что этим практическим осуществлением я же самолично и займусь! А теперь на тебе! Гуляю по времени, как по парку культуры и отдыха, то туда пройдусь, то обратно, то на колесе покручусь, то на скамеечке посижу-подумаю. И все аттракционы в этом заведении мне нипочем, всякие там петли времени, параллельные миры, двойники подумаешь! Не маленький, сам понимаю, что во всех параллельных мирах, которые создаю я, либо Аркадий, есть Институт времени, есть Аркадий Левицкий, Борис Стружков и все прочее, и отличаются они только в деталях... ну, вначале, по крайней мере. А значит, куда я ни пойду вперед, назад, в параллельный мир, - везде имею шанс пожать руку самому себе.

Ну и вот он, этот шанс! Вот стоит перед тобой трудяга Борис Стружков, и ты можешь пожать его честную руку, которой он, как и ты, швыряет брусочки...

или чего они там швыряют через два-то года? В самом деле - чего? Ну, во всяком случае, не людей! Этот Борис травмирован нашей встречей куда сильней, чем я, дело ему явно в диковинку... или, может, и у меня такая же дурацкая мина? Ах, я, оказывается, улыбаюсь... демонстрирую свое моральное превосходство над неопытным двойником...

Странное все же чувство: видеть самого себя отдельно от себя. Это ведь совсем не то, что отражение в зеркале. Отражение точно повторяет тебя, каков ты есть в данный момент, и движения твои повторяет, и гримасы, и улыбки. А тут я сижу, а он стоит, и одет он совсем иначе... а, кстати, одет он... ну, ничего, Аркашенька, погоди, мы сейчас все выясним, мы вдвоем тебя живо определим!

Борис Стружиов... вот ты какой, оказывается, если смотреть на тебя со стороны! Неужели такой? Честно говоря, я о себе был несколько лучшего мнения... То есть я всегда знал, что в красавцы не гожусь... это Аркадий типичный красавчик, а я так, середнячок, ничего выдающегося... Но все же...

и брови что-то чересчур мохнатые, и глаза слишком хмурые, и... черт, да неужели я такой широкий, почти квадратный? Плечи, как у гориллы, и загривок соответствующий... из-за этого даже кажется, что я ростом не вышел, а ведь мой рост - метр восемьдесят два... поменьше, чем У Аркадия, но все же...

Тут я заметил, что Борис оглядывает меня, потом переводит взгляд на себя...

и морщится, недовольно и растерянно. Ах, чтоб тебе! Да ведь он на два года старше! Однако... неужели меня за два года так разнесет?! С чего бы это? Но спрашивать неудобно... потом выясним...

А думаем мы, наверное, одинаково - И потом - содержание памяти... Я вдруг сообразил, что этот, старший Борис знает обо мне все за исключением того, что было после двадцатого мая... Знает все... знает самые мои тайные чувства, мимолетные мысли... помнит все ощущения... Я почувствовал, что краснею, и рассердился на себя за дурацкую чувствительность.

"И вообще, - подумал я, - чего мы стоим и молчим, как пни в лесу? Никак не можем налюбоваться на свою неземную красоту?" Я пытался заговорить, но слова не лезли из горла. Я все старался разглядеть, есть ли у этого Бориса шрам на левой ладони, тонкий красноватый шрам, - это меня угораздило собственным кинжальчиком порезаться года два назад... красивый такой кинжальчик, откуда его привезли, уж и не помню, и служит он мне в основном для разрезания бумаг... Борис шевельнул левой рукой и словно нарочно показал мне шрам. А чуть раньше, когда я увидел у него другой шрам - над левой бровью, красноватый, треугольный, - Борис поднял руку и слегка притронулся к этому шраму, будто проверяя, существует ли он. Все это мне не нравилось: я начал побаиваться, что Борис будет отвечать мне моими же словами, если наши мысли и ощущения так совпадают... Нет, неужели мы будем просто копировать друг друга?! Невозможно: мы даже внешне не совсем похожи, и в возрасте у нас есть разница... два года все же!

Наконец Аркадию надоело созерцать, как мы молча таращим друг на друга глаза, и он решил взять инициативу в свои руки. Он лениво помахал прутиком и сказал, как рефери на ринге:

- Брэк, Стружковы. Разойдитесь по углам. Засчитываю вам обоим поражение.

Я раздраженно повернулся к нему, и другой "я", как по команде, сделал то же самое... Аркадий захихикал.

Нелегко было заговорить с самим собой, но я это сделал.