Кто есть кто. На диване президента Кучмы

Кучма находился в отличной форме; его речь была эмоциональной, изобиловала красочными выражениями и метафорами. Он обвинял европейских политиков и бизнесменов в том, что они намеренно и безосновательно игнорируют Украину. Утверждал, что никаких препятствий для прихода в страну западных инвестиций не существует. Поведение украинского президента можно было назвать вызывающим – он явно выделялся на фоне других ораторов и чем-то напоминал мне Никиту Хрущева в ООН. Казалось, Кучма вот-вот снимет свою туфлю и постучит ею по трибуне.

Вечером я ужинал вместе с россиянами. Комментарии наших “стратегических партнеров” были самые доброжелательные – они признавали, что украинский президент произвел в Зальцбурге неизгладимое впечатление. – Ну, ваш Кучма, дает! – восхищались русские, – мы никогда не думали, что он такой смелый, что так откровенно может врезать по Западу!

Обсуждая события на форуме и вечную тему российско-украинских отношений, мы просидели до четырех часов утра. На следующий день состоялось мое личное знакомство с Кучмой.

Идея встретиться с президентом возникла спонтанно – перед поездкой в Зальцбург я этого не планировал. Окончательное решение познакомиться с Кучмой я принял, засыпая после застолья с россиянами. С утра я тщательно побрился, надел свежую рубашку и направился к гостинице, где проживала украинская делегация. Там я нашел начальника службы протокола президента Георгия Чернявского и попросил его передать “папе”, что хочу выпить с ним чашку кофе. Добавил, что готов зайти в номер к президенту немедленно.

Голова у меня тогда болела страшно. Ночь в беседах с россиянами не прошла бесследно. Я давно отвык употреблять водку в таких количествах, как это принято в России. Перед тем, как выйти из гостиницы я выпил четыре таблетки аспирина. Несмотря на это, я едва дышал и чувствовал, что почти умираю.

Чернявский через пять минут спустился вниз и сказал, что уже поздно принимать меня в номере, но президент обязательно побеседует со мной перед отъездом в аэропорт. В это время вся украинская делегация собралась в холле отеля, попивая, кто чай, кто кофе, кто коньяк. Обсуждались последние новости из Киева. Как выяснилось, ночью Медведчук сумел разобраться с палаточным городком и освободил подъезд к Банковой. Жертв не было. Все ждали Кучму и знали, что “папа” вот-вот выйдет из номера. С его появлением все были готовы сесть в машины и погнать в аэропорт. Вскоре у лифта выстроилась охрана, и я понял, что сейчас покажется президент. По внешнему виду Кучмы было видно, что он чувствует себя отвратительно: лицо президента Украины было полностью опухшим. Наверное, он тоже пил всю ночь, решил я.

Начальник службы протокола представил меня Кучме и провел нас к выходу. На улице мы начали разговаривать, прогуливаясь перед отелем. Охрана оставила нас с президентом наедине. За нами с интересом наблюдала вся украинская делегация. Все удивились, что Кучма вместо того, чтобы сесть в машину, завел беседу с неизвестным человеком, и решили, что я очень важная персона. Поэтому личный фотограф президента решил запечатлеть нас для истории и сделал несколько снимков на свой и мой фотоаппараты.

Мне показалось, что Кучма был настроен на долгий разговор – ему явно хотелось познакомиться со мной поближе. Однако, понимая, что нас ждет вся делегация, я сам предложил перенести нашу беседу: – Леонид Данилович, мы с вами тут не сможем нормально пообщаться. Вы спешите, тем более, и мне, и вам сейчас нездоровится. Давайте, я приеду в Украину и там мы встретимся еще раз.

Кучма быстро согласился: – Хорошо, договорились. Только не завтра. Завтра я не могу с вами встретиться – лечу в Одессу. Давайте, послезавтра.

Так состоялось мое знакомство с президентом. Я понял, что Кучме это интересно, и он готов общаться со мной напрямую. Наверняка президент уже наводил справки и знал о моей роли в кассетном скандале.

Встретившись с Кучмой и договорившись с ним о дальнейших контактах, я оказался в непростой ситуации. Узнав об этом, Мороз и Мельниченко могли решить, что я иду на сговор с президентом. Однако я вовсе не собирался договариваться с Кучмой про нейтрализацию Мыколы. Мои контакты с президентом, так же как и с СБУ, были подчинены одной цели: не допустить, чтобы Мельниченко и его записями воспользовались силы, которые используют эту ситуацию, чтобы позорить Украину, и зарабатывают себе на этом деньги и сомнительную популярность. Я не собирался скрывать этого от Мыколы и вскоре сообщил ему о своем знакомстве с президентом. Как выяснилось, мои переживания были напрасны: майор благословил мои неформальные контакты с Кучмой. Мыкола заявил мне, что только президент Украины способен принять решение о будущем его записей.

Перелом в отношении Мельниченко к Кучме произошел под влиянием от общения со Швецом и Жиром. Цинизм, с которым он при этом столкнулся, окончательно и бесповоротно изменил мировоззрение майора. Мыкола понял, что все без исключения его лишь используют и обманывают, чтобы заработать себе миллионы на его записях.